Том 7

Алексея Толстого интересует и быт эпохи, он записывает интересные данные о состоянии армии, административного управления, экономики в эпоху Петра. Он фиксирует характерные для языка того времени ходовые формулы, заносит некоторые свои наметки в отношении дальнейшего развития романа. Вперемежку идут фразы из переписки Петра, имена близких к Петру исторических деятелей, даты их жизни, фамилии капитанов флота, полковников, купцов, дьяков, наброски некоторых глав романа (обычно начальные их абзацы), планы отдельных глав по пунктам, названия одежд, наименования кораблей, цвета мундиров в полках, выдержки из раскольничьих поучений, пословицы, поговорки и т. д.

Вот некоторые из этих записей А. Толстого:

«Крестьянину не давай обрасти, но стриги его, яко овцу, догола…

(Из Посошкова. «Многие дворяне говорят, крестьянину не давай обрасти и т. д.» Вошло в роман.)

…Многие дворяне, на службе не быв, живут у наживочных дел… Пролазом добиваются начальства.

(Оттуда же.)

…Без дров озябаем студеной смертью.

(Из челобитной крестьян стольнику Безобразову, 1684 г. Вошло в роман.)

…Имена собакам. Кобели: Пироне, Эоис, Астон, Флегои. Суки: Паллас, Нимфа, Венера.

…Шведы бросились со страшной фурией.

…Подступил он к великому князю благочинно, смирно, урядно. Стал поодаль царя. Человечно, тихо, бережно, весело.

…Карлы: Игнашка, Арапы: Томос, Сека, Абрам.

…Софья долго противилась идти в монастырь (ночь, разговор с Веркой). Хотела убежать в Польшу. Является Прозоровский (и Волков), уводят в монастырь. Там ее встречает Ромодановский и распоряжается охраной (Волков).

…Лефорт. Никуда не годился как полководец и адмирал. Его сила — убеждение, новые горизонты. Женат на Елизавете, русской. Жену бил. Сын Генрих.

…Петр: Завтра день гулящий. Извольте ко мне быть поскоряй, чтобы мне веселяй было. Еще прошу, — непременно завтра. Вас о едином прошу: ни для чего, только для бога и для души моей, держи свой пароль… Ваш камрат Питер.

(Из письма Петра к А. Меньшикову.)

…Такой снежной зимы не помнили в Москве. Обозы насилу пробивались к заставам. С Поклонной горы видать только кремлевские башни да купола — сизые дымы над бугристой белой равниной. А больше ничего не видать. Обозные мужики дожидались, покуда заиндевелые лошаденки отдышатся, — поглядывали на страшный город — невиданные снега занесли его по самые крыши.

(Первоначальный набросок зачина первой главы второй книги романа.)

…Вопил на постельном крыльце шумко. Иван Ендогуров. Вольно тебе лаять, шпынок турецкий, из-под бочки тебя тащили, робёнок, сынчишка боярский, мартынушка-мартышка, отец твой лаптем шти хлебал, сулил сыромятную кожу.

(В несколько видоизмененном виде вошло в эпизод ссоры бояр Буйносова и Мартына Лыкова.)

…Он соскочил босой в длинной до пят рубашке, подбежал к секретеру и вынул из ящика футляр. В нем лежала алмазная диадема. Он присел на кровать и…

— Мило, но я видала вещицы и получше. Вы хотите меня этим купить, ваше величество.

— Я хочу, чтобы вы поехали в Варшаву.

— К королю Августу?

(Вероятно, первый набросок сцены — король Карл и Аталия Десмонт.)

…Унимать словесно и ручно…

…Бес ходил по келье и воздыхал, но ничего не сделал, только из рук четки вырвал.

(Из «Жития» протопопа Аввакума.)

…Свет мой ненадсадный. Горлица пустынная. Трелюбезный. Краше красного солнца, светлее светлого месяца, белее белого снегу, милее отца и матери и роду-племени.

…В Москве одна уборщица волос. Некоторых убирали за трое суток. Боярышни за три дня до выезда сидя спали, чтобы убору не испортить.

(М. Щербатов, «О повреждении нравов в России». Вошло в роман.)

…Полагая печаль свою на господа бога, велел палить из всех пушек жестоко.

…От пушечной стрельбы и от бомб стала в городе великая теснота, люди пребывали в погребах и ямах, и был плач, страх и ужас на них великий.

…Он отпотчевал меня московским тотчасом. Изволь спросить, для чего с таким небрежением делается такое главное дело, которое в тысячу раз головы его дороже.

(Из письма Петра о Виниусе. Вошло в роман.)

…Сорочить — болтать.

…Приведен в шубенке, бос и без рубахи. Допрашивать его против тех изветов невозможно для того, что он вне ума и говорит что ненадобно. Говорил нелепые слова в отступлении ума.

…Я — детинишко скудный и бедный, беззаступный и должный.

(Снабжено заголовком писателя: «стиль». Последняя фраза вошла в роман, ее говорит Голиков Петру.)

…С Ивашкой Хмельницким был бой, и он нас пошиб.

(Из переписки Петра, шутливое сообщение о бывшей пирушке.)

…Были рабынями, стали богинями.

(Это как бы образная формулировка той внутренней темы, которая проходит у писателя через ряд эпизодов третьего тома, — тема «новой женщины». (См. подглавку «Купанье в Измайловском», «Валтасаров пир».)

…Сестрорецкий завод, якоря, цепи, ружья, пистолеты, шпаги. Водяные машины. Кроме казны, работал из частных лиц. Лучший в Европе…

…Имена: Петрушка Тютюря… Федот Бабанин, Оська Плешивый, Блудов, Якшихильдеев, Ивашко Гроб, Макар Дрыганов… Спиридон Ярица… Федька Грош… Плесунов, Тимошка Бритва, Максим Чика… Кабацкий голова Федот Брюхов. Василий Забабурии — станичный атаман.