Том 7. Изборник. Рукописные книги

Быть простым, одиноким,
Навсегда, – иль надолго, – уйти от людей,
Любоваться лишь небом высоким,
Лепетание слушать ветвей,
Выходить на лесные дороги
Без казны золотой, без сапог,
Позабыв городские чертоги
И толпу надоедливых, тёмных тревог.

Но на всякой тропинке

Кто-нибудь да идёт
И в руках иль корзинке
Что-нибудь да несёт.
Всюду крики, ауканье, речи,
И ребячий бессмысленный смех,
И ненужные, глупые встречи,
И бренчанье ненужных потех.
И одежды веригам подобны,
И деньгами оттянут карман,
И голодные нищие злобны,
И в домах притаился обман.

О, пустынная радость!

О, безлюдье далёких равнин!
Тишины безмятежная сладость,
И внимающий – только один.

Милый брат мой, вздымающий крылья

Выше леса и туч,
Из отчизны тупого бессилья
Унеси меня, сладкою мукой измучь…

«Ветер тучи носит…»

Ветер тучи носит,
Носит вихри пыли.
Сердце сказки просит,
И не хочет были.

Сидеть за стеною, работником быть, –

О, ветер, – ты мог бы и стены разбить!

Ходить по дорогам из камней и плит, –

Он только тревожит, он только скользит!

И мёртвые видеть повсюду слова, –

Прекрасная сказка навеки мертва.

«Неустанное в работе…»

Неустанное в работе
Сердце бедное моё, –
В несмолкающей заботе
Ты житьё куешь моё.

Воля к жизни, воля злая,

Направляет пылкий ток, –
Ты куёшь, не уставая,
Телу радость и порок.

Дни и ночи ты торопишь,

Будишь, слабого, меня,
И мои сомненья топишь
В нескончаемости дня.

Я безлепицей измучен.

Житиё кляну моё.
Твой тяжёлый стук мне скучен,
Сердце бедное моё.

«Люби меня, люби, холодная луна!..»

Люби меня, люби, холодная луна!
Пусть в небе обо мне твой рог жемчужный трубит,
Когда восходишь ты, ясна и холодна.
На этой злой земле никто меня не любит.

Да будет ночь твоя в мерцании светил!

Отверженец земли, тоскующий и кроткий,
О, сколько раз во тьме я за тобой следил,
Любуяся твоей стремительною лодкой!

Потом я шёл опять в докучный ропот дня, –

И труд меня томил, и путь мой был бесцелен.
Твой свет в моей душе струился, мглисто-зелен.
Холодная луна, люби, люби меня!

«Весь дом покоен, и лишь одно…»

Весь дом покоен, и лишь одно
Окно ночное озарено.

То не лампадный отрадный свет:

Там нет отрады, и сна там нет.

Больной, быть может, проснулся вдруг,

И снова гложет его недуг.

Или, разлуке обречена,

В жестоких муках не спит жена.

Иль, смерть по воле готов призвать,

Бедняк бездольный не смеет спать.

Над милым прахом, быть может, мать

В тоске и страхе пришла рыдать.

Иль скорбь иная зажгла огни.

О злая, злая! к чему они?

«Мы – пленённые звери…»