Том 8. Под крышкой гроба

— О’кей, Дог. Быть по-твоему.

Пока Люси звонила, Стэнли Крамер проводил меня до дверей. У порога он тронул меня за рукав. Тень падала на его лицо, но в его голосе прозвучало что-то необычное.

— Ты не очень-то переживай из-за этого Кросса, дружок.

— Почему, Стэн?

— А то и на другие дела времени не останется.

— Рад, что на свете есть еще один оптимист, — ответил я.

Затихшая к ночи съемочная площадка была освещена заводскими фонарями, тускло мерцавшими сквозь пелену дождя.

Пробравшись внутрь здания заводоуправления через забытый боковой вход, я остановился, чтобы сориентироваться. Затемненными коридорами я прошел в комнату, где было выделено место для штаба съемочной группы, и увидел мою прелестную блондиночку, перебирающую картотеку.

— Привет, красавица.

Вздрогнув, она нечаянно смахнула часть карточек на пол и мгновенно обернулась, задохнувшись от неожиданности.

— Какого черта, Дог! Больше не делай так.

Но при виде моего лица ее глаза расширились, она не сразу смогла заговорить.

— Что с тобой случилось?

— Неприятности. Ничего нового. Ничего неожиданного.

Она встала и крепко обняла меня, впившись пальцами в мышцы рук.

— Ох, Дог! Несчастье ты мое!

— Успокойся, малыш. Со мной все в порядке. Война состоит из сражений. Я только что выиграл очередное.

Улыбнувшись, она смахнула слезы с глаз.

— Мне ты как всегда ничего не расскажешь.

— Догадливая ты у меня.

Закрыв и заперев дверь, я проверил, плотно ли зашторены окна.

— Нашла что-нибудь?

— Ничего. Я дважды перебрала всех, но ничего подозрительного. Я не сыщик, но в личных карточках разбираюсь, как картежник в картах, — все чисто.

У меня было такое ощущение, как будто на меня вылили бочку дегтя и я навсегда прилип к месту, как козел, которого привязали к колу, чтобы приманить гигра.

— Но мне пришла в голову еще одна мысль, — продолжала Шэрон.

Я был так расстроен, что почти не слушал ее. Но наконец до меня дошли ее слова, и я повернулся в ее сторону.

— Людей набирает не только студия, но и завод. Я попросила девушку из их отдела кадров позволить мне проверить их карточки, потому что нам могут срочно понадобиться люди на характерные роли. Завод не берет людей старше шестидесяти пяти. Я отобрала этот возраст. Определилась тройка подходящих для тебя. Двое назвали предыдущее место работы, но никогда там не работали. А третий сослался на предприятие, которого вообще не существует в природе.

— Что за предприятие?

Она назвала и дала адрес: улица Шерман, 901.

— Знаешь, где это?

— Знаю.

— Только попробуй сказать, что не возьмешь меня с собой.

— Нет… не скажу. Ты это заслужила.

— Что-то ты больно быстро согласился. Мне это не нравится, — заметила Шэрон, подозрительно прищурив глаза.

Притормозив, я остановился у ветхого здания с номером 901, нарисованным масляной краской прямо на стене, выключил мотор, и мы вышли. Шэрон молча шла за мной, сжав мою руку. Ладонь у нее вспотела, а пальцы впились мне в кожу. Нажав на кнопку звонка, я подождал. Никто не отвечал. Я еще раз нажал на кнопку, потом в третий раз, и тогда из темноты крыльца раздался голос:

— Что же ты так задержался, Дог?

— Феррис, — тихо сказал я. — Заведение у тебя не ахти какое, приятель.

— Зато продукт высшей очистки, легко фасуется, спрос невероятный, а прибыль фантастическая. Заходите.

Возраст у него был внушительный, но годы мало изменили его. И шаркал он просто по старой привычке, когда маскировался под старика. Заметив, что я это понял, он задвигался легкой кошачьей походкой. Волосы поредели и поседели, поношенная одежда висела на нем мешковато, но тело все еще было жилисто-мускулистым. Было видно, что он до сих пор поддерживает форму, хотя нужда в этом отпала.

Когда я представил ему Шэрон, он поздоровался и потер затылок, что было старым условным знаком. Если за мной следят и в этом замешана она, он приведет в действие устройство собственного изобретения, а мне следует рвануть в сторону с линии огня.

— Браво, приятель, — произнес я, припомнив ответный пароль, и заметил, как он расслабился.

— Она из моей новой команды, — объяснил я.

— Понятно, — ответил он. — Времена меняются,

а все остается по-старому. Как там французы говорят?

— Чем больше перемен, тем меньше нового. Я думал, ты уж умер, Феррис.

— Интерес умер. Проснулся однажды и решил: не стоит мир ни спасать, ни разрушать. Даже лютая ненависть и страстная любовь притупляются однообразным движением времени.

— С чего же ты снова взялся за дело?

— Две причины, — ответил он, пристально глядя на меня темными, как вишня, глазами. — Во-первых, за мной должок за ту пулю, которую ты словил вместо меня, когда мы в последний раз работали в Берлине. А во-вторых, чистое любопытство. Хотелось посмотреть, что будет делать старый опытный волк, когда на него свалится такая огромная добыча.

— Не пудри мне мозги, Феррис, — отрезал я с металлом в голосе.

Улыбаясь мне своими вишнями, он покачал головой.