Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века, подъем общественного значения литературы)

Флоренция — град есть прекраснейшы и предобрейши сущих въ Итталии градовъ, их же азъ видех. В том граде манастырь есть, мниховъ отчина, глаголемых по-латынскы предикаторовъ,[608] еже есть божиих проповедниковъ. Храм же священыя сея обители святейшаго апостола и евангелиста Марка получивъ призирателя и предстателя. В сей обители игуменъ бысть некый священый инокъ Иеронимъ званиемъ,[609] латынинъ и родом и учением, преполонъ всякыя премудрости и разума богодухновеныхъ Писаний и внешняго наказаниа, сиречь философии, подвижникъ презеленъ и божественою ревностию доволно украшаем. Сей, премногый разумом богодухновеныхъ Писаней и болии — божественою ревностию, уразумевъ граду сему двема богомръзкым грехомъ злейше порабощену сущу, сиречь богомръзкымъ содомитскым безакониемъ и безбожнаго лихоиманиа и безчеловеческымъ резоиманиемъ, ревностию Божиею разжежеся, съветъ советовавъ добръ и богоугоденъ: сиречь учителнымъ словомъ еже от божественых Писаней пособити граду оному и истребити от него в конець нечестия сия. И сие съветовавъ, начятъ учити въ церкви люди Божия всячьскыми премудрыми учении и изъяснении книжными, въ храме святого Марка-евангелиста събираемымъ к нему часто многымъ слышателем благородным и пръвымъ жителемъ града того. И възлюбленъ бывъ от всего града, помолишя его в той самой съборной церкви прешедшу учити ихъ Божию слову и закону. И онъ, възлюбивъ ихъ съветъ и изволение, съ усръдиемъ подъятъ иже под Бозе сицевъ подвигъ. И по вся недели, и вся нарочиты праздникы, и по вся дни всея святыя Четыредесятници[610] събираяся въ соборную церковь, предлагаше имъ учителное слово от высокаго седалища, стоя на два часа, есть егда и множае простирая поучение. И толико възможе слово его, яко болшая часть града, възлюбивши крепкая и спасителная учения его, отступити съвръшено злобы и лукавьства и възлюбити вместо всякого блуда, и студодеяниа, и нечистоты плотскыя всякое целомудрие и чистоту, неправеднаго же, и лихоимца, и резоимца немилосерда видети бе абие праведнейша, и милостива, и человеколюбца бывша. И некымъ от сицевых подражающимъ Закхея, началника мытаремъ, иже въ Евангелии,[611] зле и неправедне събрана бывша ими имения расточяющим добре сущим в нужах руками учителя своего. И да не вся по ряду исправления его глаголя, стужаю прочитающим списания сия — множае града того преложишяся от всякыя злобы ихъ въ всякый образ добродетели достохвалныя.

Едино же некое исправление похвално, съдеяно бывше единою женою убогою, повемъ любителем добродетелей, из негоже и имже возмогуть разумети силу богодухновеныхъ учений мужа оного. Сынъ убогыя оноя вдовици, обретъ на улици повръжену мошну камчату, в ней же бяше златиць 500, отнесе къ матери своей. И она, видевши, не възрадовалася о семъ, яко таковым обретениемъ избыти хочет последняго убожества своего, ниже съкрыла у себе, но абие отнесла ю къ священному учителю граду и рече: «Се, преподобнейше отче и учителю, виждь: мошну сию найде сынъ мой повръжену на улице. Възми ю и, якоже весть преподобие твое, да обрящетъ потерявшаго ея, и отдажь ему свое, да не скръбь имеетъ неутешимую человекъ о семъ». И учитель, удивився правдолюбному норову вдовици и благословивъ ея, отпустилъ. Въ единъ же день, учя въ церкви, по скончянии учения възопи: «Аще кто погубилъ имения, да станет въ среди и да глаголеть количество погубленаго имения, и качество мошны, и день, в он же погубилъ имение, — и възмет свое». И представъ погубивый имение и сказавъ учителю и день, и число, и образ мошны. «Се имаши, — рече, — твое, о юноше, и убогую сию вдовицу, яко же произволяеши, утеши, понеже избавила тебе многыя, еяже имелъ еси, скръби». И той, иземъ 100 златиц, далъ ей съ всякою радостию. Колико похвалнейши вдова сия паче хвалимыя въ Евангелии двух ради лептъ, их же връгла въ даръ Божий![612] Поне же она убо въ своих си и малых показала боголюбное свое, сия же въ чюжихъ и многых показала свое правдолюбное и человеколюбное.