Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века, подъем общественного значения литературы)

Услышим же ино ихъ строение, зело Богу угодно и спасително възлюбившим иночьское житие. Усмотривше они премудре, яко реткости для произволяющих равноаггельное иночьское жительство и за скоросмертное человеческаго роду сущая везде страны онех обретаеми обители честныя — ови убо преплъни суть иноковъ, и священниковъ, и диаконовъ, ови же супротивно лишаются коегождо иноческаго чина настоятели и началникы. Различни бо иночьстии чинове суть у латынех,[595] а не единъ, яко же у нас. Настоятель всякого чина, егоже зенералемъ наричют, повелеваеть въ онсица град събратися всемъ игуменом и началникомъ везде сущих манастырех на разсмотрение и исправление поспешествующих къ спасению и пребыванию иноковъ и манастырей ихъ. И по повелению его събираются вси без извета в он же аще град онъ уставить. И вси они исплънени всякыя философии и разума Богодухновеных писаний, числом тысяща есть, егда и паче тысящи, и сихъ всехъ питаеть град, вън же събираются, въ елико время живут в нем. В нем же по вся дни събраеми вкупе, разсмотряють по Бозе исправление манастырей, боголепное строение, и в коей обители аще услышать скудость быти священников, и диаконовъ, и простых иноковъ, приимше от иныя многолюдныя обители, посылають тамо с писаниемъ соборным. И ниже обитель, из неяже взяти бышя, не скорбит, ни противится, ниже к нейже послани бышя преслушають съборнаго устава, но и обоя съ всякою радостию и послушаниемъ повинуется съборному уставу: ова убо обитель отпущающи братию с миром, ова же приимающи съ всякымъ братолюбиемъ акы своя уды. И сице обретаются исполняюще глаголющее священное слово: «Пришлець азъ есмь и преселникъ, якоже вси отци мои».[596] Таково у них съвръшено братолюбие есть и благопокорство къ настоятелем своимъ. Несть у них ничто же свое, но вся обща, нестяжание же любят акы велие благо духовное, съблюдаетъ бо ихъ в тишине, и всякой правде, и неколебании помысловъ, и вне всякого сребролюбия и лихоимания.

Тако же събор ихъ сиа расмотряеть и исправляет, яже о игуменех манастырскыхъ. И елико аще ихъ уведят бесчинно и не по преданому правилу и мере строяющих братию, скинуть ихъ, и епитимиамъ приличным[597] подлагают, и, иных избравше, отпущають съ грамотами събора въ порученых имъ манастырехъ. Сия же и ина некая сицева добре и богоугодне вкупе разсмотривше и исправивше, расходятся, и кождо спешит къ своей обители. Предъизбранный же от събора зенераль, еже есть порускы съборный призиратель и посетитель, всех вкупе честных обителей своего чина беспрестани обьежжаеть, посещая игумены монастырскые, како убо кождо строитъ братская и манастырьская, и аще убо благочинно и якоже Господеви угодно есть — похвала ему от него и утвръжение, аще же не таковъ — скинувъ его, епитимиямъ подлагает и иного въместо его поставляет. И чиномъ симъ предобрейше строятся яже у них честныя обители о всяком благочинии и благоговеиньстве иночьском, съузомъ священныя любве съдръжими же и утвръжаеми. Такоже подобаше и у нас, православных, строитися яже о нас, иноцех, и богоносных отець съборы избиратися игуменомъ священных манастырей, а не дары сребра и злата, приносимыми народнымъ писаремъ,[598] игуменскыя власти искати хотящему, ихже множайшии ненаказани отнюдь въ божественых суть и бесчинникы житиемъ, въ пиянстве всегда и пищи всякой упражняющеся сами, а сущии под рукою ихъ братия, презиреми телесне и небрегоми духовне, скитаются безпутиемъ, якоже овци, не имуще пастыря.[599] Увы, увы, пощади, Господи, пощади!