Том 9. Лорд Бискертон и другие

— В общем, погуляли мы немножко, посмотрели на зверей — и вдруг, у клетки сибирского яка, он попросил меня выйти за него замуж.

— Ну уж нет! — с неожиданной твердостью воскликнул Сигсби, решивший хоть раз в жизни настоять на своем. — Замуж ты выйдешь в церкви святого Фомы, как приличная девушка!

— Да нет! У клетки он сделал мне предложение.

— А-а, понятно! — облегченно вздохнул Сигсби. Мечтательное выражение затуманило глаза Молли. Ее губки сложились в нежную улыбку, как будто она вновь переживала тот чудесный в жизни любой девушки миг, когда мужчина, которого она любит, позвал ее отправиться с ним в рай.

— Вы бы видели его уши! — хихикнула она. — Они стали — ну абсолютно малиновыми!

— Не может быть! — тоже хихикнул Сигсби.

— Прямо алыми! А когда он попытался говорить, то только булькал.

— Вот бедняга! Поистине недотепа… Молли, сверкая глазами, набросилась на отца:

— Как ты смеешь обзывать моего Джорджа недотепой?

— А как ты смеешь называть этого недотепу своим Джорджем? — парировала миссис Уоддингтон.

— Потому что он и есть мой Джордж! Настоящий ягненочек! Я его люблю! И выйду за него замуж.

— Ничего подобного! — Миссис Уоддингтон трясло от ярости. — Ты что, воображаешь, я позволю тебе губить жизнь? Он — жалкий охотник за приданым.

— Нет!

— Он — нищий художник.

— Он страшно умный и сумеет продавать свои картины за большие деньги.

— Ха!

— А кроме того, — вызывающе добавила Молли, — когда я выйду замуж, я получу жемчужное ожерелье, отцовский подарок маме. Я продам его, и этих денег нам хватит на долгие годы.

Миссис Уоддингтон готова была возразить — и без сомнения, возражение это было бы весьма метким, как любое, слетавшее с уст этой дамы, но ее перебил страдальческий стон.

— Ну что еще, Сигсби? — раздосадовано спросила она. Судя по всему, он сражался с бурным волнением, таращась на дочку выпученными глазами.

— Ты сказала… Ты хочешь продать ожерелье? — заикаясь, пролепетал он.

— Ах, да успокойся ты, Сигсби! — оборвала миссис Уоддингтон. — Какое это имеет значение? При чем тут жемчуг? Эта заблудшая девушка намеревается броситься в объятия убогого мазилы, бренчащего на гавайской гитаре…

— На гитаре он не играет, он мне говорил…

— …когда могла бы выйти замуж за превосходнейшего человека, с прекрасным старинным титулом, который…

Миссис Уоддингтон запнулась. В памяти ее всплыла сцена у мадам Юлали.

Молли живо воспользовалась заминкой и ринулась в контратаку.

— За лорда Ханстэнтона я не выйду! Даже если бы на свете не было других мужчин…

— Знаешь, солнышко, — тихо проговорил Сигсби, — лично я на твоем месте ожерелье продавать не стал бы.

— Ну что ты, непременно продам! Когда мы поженимся, нам понадобятся деньги.

— Вы не поженитесь. — опомнилась миссис Уоддингтон. — Любая разумная девушка отвергла бы этого обтрепанного, убогого типа. Да ведь он настолько труслив, что даже не осмелился прийти сюда и объявить мне эту ужасающую новость. Все спихнул на тебя…

— Джордж не смог прийти! Его арестовали.

— Ха-ха! — торжествующе воскликнула миссис Уоддингтон. — И за такого субъекта ты собираешься выйти замуж! Арестант! Хулиган!

— Нет, тут дело в том, что он очень добрый, — возразила Молли. — Он был очень счастлив, что мы обручились, и стал раздавать прохожим доллары. Это было на углу 59-й стрит и Пятой авеню. Через две минуты собралась толпа до Мэдисон-сквер и образовалась пробка. Транспорт встал на несколько миль, вызвали полицейских, Джорджа увезли на патрульной машине, а я позвонила Хамилтону Бимишу, чтобы он его выкупил под залог и привел сюда. Так что с минуты на минуту они приедут.

— Мистер Хамилтон Бимиш и мистер Джордж Финч! — объявил от дверей Феррис. По выразительной интонации, с какой он произнес эти имена, любой смышленый слушатель сразу смекнул бы, что Хамилтон Бимиш — почетный гость, а объявить о Джордже его просто вынудили, мистер Бимиш приказал, сокрушив его сквозь очки ледяным взглядом.

— Вот и мы! — сердечно сообщил тот. — Как раз вовремя, чтобы поучаствовать в оживленной семейной дискуссии.

Миссис Уоддингтон уничтожающе взглянула на Джорджа, который пытался укрыться за столиком с откидной крышкой, осознавая, что вид у него непрезентабельный. Ничто так не отражается на внешности, как арест и путь в тюремную клетку с отрядом нью-йоркской полиции. Воротничок болтался, на жилетке не хватало трех пуговиц, а правый глаз приобрел неприятный оттенок — благородный полицейский, остро уязвленный тем, что Джордж разбрасывает доллары, и уж совсем распалившийся из-за того, что разбросал он все без остатка, от всей души врезал ему, когда они ехали в патрульном фургоне.

— Никакой дискуссии нет, — сказала миссис Уоддингтон. — Вы же не предполагаете всерьез, что я разрешу своей дочери выйти замуж за такого человека?

— Ну-ну-ну! — пропел Хамилтон. — Сейчас он, разумеется, не в лучшем виде, но умоем, почистим — и вы его не узнаете! Какие у вас возражения против Джорджа?