Читаем Том 9. Наброски, конспекты, планы полностью

Пешеходный кузнечик — grillus pedestris.

Серпоносный кузнечик — grillus falcatus scolop.

Мухи всех сортов. Мухи с рылом, покрытым белой личиною наподобие блестящего серебра.

Радужные бабочки. Распустившийся дубовый лес воспитал уже в то время великое множество бабочек, от радуги имя носящих.

На буераке, на высоко выросшей крапиве, тучи ночных шелковичных бабочек.

Удача — проворный во всем: удача-парень.

Угар — лихой.

Молонья — молния.

Нары — лавки в избах под полат<ями> из многих теснин.

Чужикнуться — упасть в ноги.

Шушера — ничтожный человек, дрянцо.

Те́лепень — язык у колокола.

Тягун — спорщик.

Тулумба́са дать — сильно ударить; ту́кманку дать, т. е. полегче.

Сорочить — нести болтовню, говорить много.

Судачить — пересуживать.

Столбуха — удар в голову.

Сбрить — украсть, искусно взять.

Щепотко — щеголевато до мелочного.

Чикрыжить ножницами, кромсать ножиком — изрезывать без толку в кусочки.

Сорвачи — съемцы.

Сбердить — струсить.

Стрык — модник, у мужиков убарь в старину; шаматон из франц<узского>.

Ражий — видный мужик, здоровый.

Поршни — обувь, кусок кожи, собирающий<ся> около ноги и заснуровывающийся.

О́броть — простая узда.

Петля — отчаянный удалец, висельник, у кобыл <· · ·>

Прилапить — заграбастать.

Покляпый — опущенный вниз, наклонившийся: На покляпое дерево и козы скачут.

Масти в картах

Ширинки — бубны. Копыты — черви. Галки — вины.

Травы

Мох-зелениха трех сортов: баранец, зелениха и болотная мазнуха, идут на краски.

Божье дерево по песчаным местам. Синеголовники, большой и малый дурнишник.

Белый сатирий украшал низменный луг. Каменоломный сесели показывался на бугорках. Тут же гордились всех сортов кукушкины слезы широколистные, шаровидные, благовонные.

Конопельник рос по крутизне буерака, подошедшего к лесу; употребляется от угрызений бешеного зверя.

Местности, земли и почва

Капи и накипи внутри пещер.

Руда темнокрасного цвета с беловатой прожилью.

Ветры

Западный — с полуночи;

Ветер с восхода — восточный;

Сиверкой — северный;

Полденный — южный.

Северо-западный называют гнилой угол. Если оттуда нанесет, говорят: Плохое время — идет с гнилого угла.

Ма́рит называется, когда вдруг пригреет солнце.

* * *

Тарарахнуть — хватить кого в кулачном бою.

Камшить — бить.

Гунуть в самое гуменце — ударить в самое темя.

Неклевываться — хотеть купить и не купить: он у меня уже наклевывался

* * *

Дорогомиловская застава.

Фили, церковь, кладбище, 3 версты; Кунцево, 7 верст.

Семеновская застава.

Измайлово. Собор.

Виноградный сад.

Черкизово — патриаршее село.

Патриарший дом.

Спасская, Таганская застава.

Симонов монастырь.

Коломенское — 6 верст.

Царицыно, недостр<оенный> дворец Баженова.

Пере́рва

Ост<анкино>.

Тверская застава

20 верст.

Об умершей жене

Добрый был конь: ни в тын, ни в ворота — никуда не годится.

В лапоть звонить.

Эка каналия, ведь сколько выпил, а не падает, не валок.

Или тебя куры опели? — оглупел.

Мальчишка сказал кондуктору дилиж<анса>: — Молчи ты, подколесная пыль!

А ведь он у меня догадка.

Настойка, называемая ударом.

С глаз-то воровата, а с разума проста.

На чорта лапоть плетет.

Ты пьян! — А разве ты напоил?

Чорт по ночам горох молотил на роже; его вороны исклевали.

Рожна ему хочется.

Не поужинавши, ночью жиды снятся.

Мараль — запачканность.

Мошинальный человек — мошенник.

Трус-луковник — дрянной, трусливый. Эх, ты, трус-луковник!

Я те шерстяной нагубник оборву — усы оборву.

Он с ним как следует, по порядку: сперва волосяную тяжбу.

Во время склизкой дороги: Плохая ходьба как раз-от лоб найдешь.

Разговор рыбаков, тянувших невод

Один. Слышь, давеча щуку в три пуда вытащили.

Другой с другого конца. Сгоните его с того места, оно хвастливо.

Первый. Да что̀, ведь разве в 3 пуда щук не бывает? Ведь сюда больших пускали.

Второй. Какое пускали. Попы чорта пускали.

* * *

Упе́тать, уячить.

Целизна, челизна — непаханное место.

Хаба́лка — бесстыдная женщина, нахальная.

Ши́бель — выбоины, бугорки.

Глядельце — зеркальце.

Подъемцы — вилки.

Замолаживается — приготовляются на небе тучки для дождика; начинается брожение пива.

Дикуша — гречиха.

Подгостки — гости после праздника в неделю.

Ручен — способен: он к этому делу ручен.

Дюжить — моге он это сдюжит: снесет.

Раззевался — раскричался.

Золить — класть золу в белье; делать зло, досаждать.

Ленивка — лежанка на печи.

Наденатурален — учен.

Он больно мудетёр — мудрен.

Совко́й — во все мешающийся.

Громать — телега.

Добой — сапожные гвозди.

Зыкнуть — закричать громко; <от?> язык.

Куманиха — ежевика.

Ледачий — негодный, нечеловечен, некорыстен.

Московка — мерка хлебная.

Податно — ловко. Ему податно было это сделать. Податная дорога.

Валандать — медлить, волочить.

Молодка — молодая курица.

Мизюгать — мешкать.

Баба, которая родит сына, называется молодкой, а та, которая родит дочь, — просто бабой.

Угол — двадц<ати> п<яти>рублевая ассигнация, без угла — семьдесят п<ять рублей>; уголок за 25 копеек.

На руку охулки не положит — не промахнется, сделает.

Гурия, Самона, Авивы — 15 ноября. Все женщины замужние служат молебен.

* * *

Тудак — драхва.

Перейти на страницу:

Все книги серии Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений в 14 томах

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
О, юность моя!
О, юность моя!

Поэт Илья Сельвинский впервые выступает с крупным автобиографическим произведением. «О, юность моя!» — роман во многом автобиографический, речь в нем идет о событиях, относящихся к первым годам советской власти на юге России.Центральный герой романа — человек со сложным душевным миром, еще не вполне четко представляющий себе свое будущее и будущее своей страны. Его характер только еще складывается, формируется, причем в обстановке далеко не легкой и не простой. Но он — не один. Его окружает молодежь тех лет — молодежь маленького южного городка, бурлящего противоречиями, характерными для тех исторически сложных дней.Роман И. Сельвинского эмоционален, написан рукой настоящего художника, язык его поэтичен и ярок.

Илья Львович Сельвинский

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза