Том 9. Письма 1915-1968

Алешенька, — это снимок колокольни на пьяцетте (маленькой площади), где мы часто пьем чай и кофе. Сегодня на Капри холодно. Я зябну, и все меня ругают. Ездили в крошечный и прелестный городок Анакапри в глубине острова, где такая тихая жизнь, какая была сто лет назад. Лошади все в лентах и бубенцах. Цветут огромные розы и особенно пунцовые цветы — бугенвилии. Мама очень довольна. Целуем тебя, Галку, всех.

Папа.

А. К. ПАУСТОВСКОМУ

23 октября 1965 г. Капри

Алешенька, Галочка, Володя, — всех очень целуем. Такой остров, как Капри, мог придумать только гений или Александр Грин. 5-го возвращаемся в Рим. Здесь такой воздух, что самое дыхание — огромное наслаждение. Вчера подымался в люльке по проволочному канату на гору высотой в 1000 с чем-то метров.

Жди! Скоро увидимся.

Твой папа.

Г.А. АРБУЗОВОЙ

29 октября 1965 г. Капри

Галочка, милая, мама очень волнуется, когда от вас нет известий. Вчера говорила с Мариной и успокоилась. Вчера же с Кодрянскими и Лидией Николаевной объезжали на рыбачьей шлюпке весь остров, — красота такая, что захватывает дух. Мама ездила в лазурный грот, а сегодня все (кроме меня и Л. Н.) уехали на летучем пароходе (на «крыльях»), здесь он называется «Алискафа», в Сорренто и Помпею. Я там был и поэтому остался, чтобы поработать. Скажи Виктору Абрамовичу, что сердце у меня замолчало, как Везувий (он уже несколько лет пе дымит). Пишу на террасе среди цветущих бугенвилий (дерево с огненными цветами). Звонят колокола. Но для меня все отравлено тем, что тебя нет с нами. Целую тебя нежно, маленькая моя. Тебя, и Володю, и Алешу. 2-го уезжаем в Рим, а 5-го из Рима — в Москву. Привет всем.

Твой К. Г.

Этот маленький порт Марина Пиккола (очевидно, так назван в честь нашей Марины). Почти каждый день я хожу туда пешком, пересекая весь остров по гриновской горной дороге (но без подъемов).

В. С. и Р. И. ФРАЕРМАНАМ

1 ноября 1965 г.

Дорогие Рувцы, на днях вернемся в Москву. И все расскажем. Были в Риме, потом две недели на Капри. Остров для сердца целебный — у меня совершенно исчезли боли. В общем, весь остров являет собой некое подобие земного рая, хотя жизнь на нем очень точно изображена у Бунина в «Господине из Сан-Франциско».

Едем в Москву поездом, — через Вену.

Привет всем вашим, Осипу, и всем, всем.

Дорогой синьор Вигорелли!

Я очень благодарен Вам за дружеское письмо. Я обязательно напишу свои впечатления о нашем конгрессе и о пребывании в Риме и пришлю их Вам, но несколько позже, так как я сейчас болен и пишу Вам из госпиталя. Думаю недели через две выйти отсюда.

Надеюсь, что мы еще встретимся в прекрасной Италии или еще где-нибудь, но встретимся обязательно и я лично смогу выразить Вам ту глубокую симпатию, которую я к Вам чувствую.

Примите мой сердечный привет. Прошу Вас передать синьору Унгаретти мои лучшие чувства.

К. Паустовский.

1966

Е. Г. и Ю. К. СМОЛИЧАМ

18 января 1966 г. Москва

Дорогие Смоличи! Спасибо за письма. Мы с вами работаем на пару — вы провалялись два месяца в больнице, а я тотчас после Италии попал в больницу со спазмами головного сосуда (какая-то ишемия). Только сейчас выбираюсь из этой переделки.

Сейчас я уже дома и даже мечтаю о Ялте. Но работать еще не могу. Ишемия — это потеря связной речи, и выглядит это противно, но сейчас все, к счастью, прошло бесследно. Врачи объясняют эту болезнь резкой сменой климата (в Риме, когда мы выехали, было 36 градусов тепла и дул сирокко, а в Москве — 10 градусов мороза и снег). Я подозреваю, что это какие-то атомные штучкйр

Но Италия стоит ишемии, как и Париж стоит обедни. Удивительная страна, темно-розовый мраморный Рим, акведуки, мгла тысячелетий и вилла Боргезе, любовь к которой мне внушил Бажан. Передайте ему большой привет. Потом чудовищно грязный и красивый Неаполь, Сорренто и Капри — сплошная ослепительная лазурь Среди-земья, реки алой бугенвилии, падающие, как водопады, с гор до самого моря, добрые ослы, красивые итальянки, лазурпые гроты и неслыханный крик и ажиотаж совершенно мирных итальянцев. По пути останавливались в Вене — стандартно-элегантном, скучном городе. И в Венеции, где гондолы подходят к перрону вокзала и все кажется нереальным, нарочным.

Завидую Вашей Конче-Заспе, воздуху, тишине, завидую мирной жизни Каштана. Когда же «мы отдохнем и увидим небо в алмазах»? Это письмо — не в счет, оно очень короткое. Немного отдохну и напишу еще. О чем заботится Елена Григорьевна? Как Панч? Привет ему от щирого сердца. Пишите, я очень люблю Ваши письма, ваш юмор, вообще все, что связано с вами.

Все вас целуют. Крепко целую Елену Григорьевну, Вас, — слишком надолго мы расстаемся.

Ваш К. Паустовский.

В. А. КАВЕРИНУ

16 апреля 1966 г. Крым, Нижняя Ореанда

«Здравствуй, брат, писать очень трудно».

Но читать написанное Вами легко и радостно. Спасибо за новую превосходную книгу. В ней есть необыкновенная свежесть и чистота красок, и вся она написана как бы «перстами легкими, как сон».