Томъ четвертый. Скитанія

— «Люблю я пиво, рѣдьку, квасъ,
И обожаю также васъ!» —

пѣлъ другой тонкій женскій голосъ.

«И обожаю! И обожа-а-ю!»

Китайцевъ въ Фулярди довольно много, и два китайскихъ базара кишатъ мелкимъ людомъ. Мы купили на базарѣ нѣсколько бездѣлушекъ и хотѣли расплатиться китайскими серебряными деньгами, которыя обращаются въ Манчжуріи наравнѣ съ русскимъ серебромъ.

Китайскія деньги прекрасныя, полновѣсныя и при вывозѣ въ Россію продаются съ лажемъ, однако на этотъ разъ торговецъ отвергъ серебро и настойчиво просилъ русскихъ бумажекъ.

— Моя домой бѣгай! — объяснилъ онъ: — серебро звони, хунхузъ слыши, шибко худо есть!.. Бумажка нѣту звони!..

Движеніе чрезъ Нонни производится по временному плашкотному мосту, въ ожиданіи, пока выстроятъ каменный. Работы ведутся довольно дѣятельно, и нѣсколько береговыхъ кессоновъ уже окончено.

Впрочемъ, какъ и въ Харбинѣ, строители берегутъ мостъ, какъ будто онъ стеклянный. Чтобы пройти по мосту, нашъ поѣздъ разобщили и перетолкали вагоны по одному руками китайскихъ рабочихъ.

Въ Фулярди мы встрѣтили авангардъ великаго переселенія авантюристовъ, которое теперь изливается въ Манчжурію по Сибирской желѣзной дорогѣ. То была семья, которая, презирая поѣздъ, проѣхала въ телѣгѣ съ кибиточнымъ верхомъ, запряженной парой крѣпкихъ лошадей. Изъ кибитки торчалъ уголъ перины, и выглядывали двѣ маленькія бѣлокурыя головки.

Впереди неторопливо шагалъ человѣкъ съ большими усами и кнутомъ въ рукѣ. Онъ былъ одѣтъ въ пиджакъ и синія брюки, запрятанныя въ высокіе сапоги; голова его была украшена круглой нѣмецкой фуражкой съ суконнымъ козырькомъ. Черезъ полчаса намъ встрѣтилась другая телѣга съ такимъ же кибиточнымъ верхомъ, откуда вмѣсто бѣлокурыхъ выглядывали черныя, какъ смоль, курчавыя головки дѣтей, а человѣкъ, шагавшій передъ лошадью, обладалъ копной черныхъ волосъ и большимъ крючковатымъ носомъ. Одежда его, впрочемъ, была довольно ободрана, и крючокъ носа уныло опустился книзу. Это были піонеры, высланные впередъ народами «черты осѣдлости» на изслѣдованіе и завоеваніе новой страны, обильной звонкими ланами и дешевымъ китайскимъ трудомъ.

Со дня на день число встрѣчныхъ увеличивалось, и подъ Хинганомъ уже на каждой станціи мы встрѣчали десятки людей, шествовавшихъ съ разныхъ концовъ Россіи и всего земного шара на завоеваніе Манчжуріи. Тутъ были представители всѣхъ націй, итальянскіе минеры изъ Милана и каменотесы изъ Спалато; никто изъ нихъ не зналъ ни слова по-русски, а нѣкоторые не имѣли ни гроша въ карманѣ, но двигались впередъ, привлекаемые смутнымъ слухомъ о каменныхъ работахъ у моста черезъ Нонни и динамитныхъ минахъ хинганскаго туннеля. Австрійскіе нѣмцы, австрійскіе славяне, англичане, французы, поляки, евреи, хохлы перемѣшивались съ русскими, и всѣ стремились на югъ. Иностранцевъ было такъ много, что, очевидно, южно-манчжурское ограниченіе въѣзда здѣсь оставалось мертвой буквой. Люди побогаче и попривилегированнѣе ѣхали въ служебныхъ вагонахъ и ночевали въ вокзалахъ. Тутъ были представители «Международнаго общества спальныхъ вагоновъ», торопившіеся установить условія прямого сообщенія Москва — Портъ-Артуръ — Пекинъ, хотя самая дорога еще не была окончена, представители русско-китайскаго банка, ѣхавшіе открывать новыя конторы, инженеры и подрядчики, инженеры и торговцы, инженеры и антрепенеры кафешантановъ и опять инженеры безъ конца. А рядомъ съ желѣзнодорожнымъ полотномъ каждый день проходили телѣги, нагруженныя скарбомъ, перинами и малолѣтними дѣтьми. Эти пѣшіе путешественники двигались медленно, но неуклонно, нисколько не думая о хунхузахъ, которые все-таки бродили у самой дорожной линіи и по временамъ отваживались дѣлать нападенія.

Мы пріѣхали въ Хинганъ въ воскресенье вечеромъ и уже на лошадяхъ, ибо поѣздъ изъ-за недавняго крушенія не могъ пройти дальше Бухату, послѣдней станціи передъ переваломъ.

Поселокъ, вытянутый вдоль дороги, восходящей на вершину горы и опять спускающейся внизъ, такъ великъ, что почти можетъ назваться городомъ. Здѣсь встрѣчаются всевозможные виды построекъ: грубые шалаши для китайцевъ, крытые корьемъ и кое-какъ заваленные дерномъ, такіе же бараки для русскихъ рабочихъ, но повыше и почище, покрытые глиняной и даже цементной обмазкой, деревянные дома для канцелярій и ихъ служащихъ. По бокамъ дороги выкопаны канавы, и по случаю воскресенья чуть не на каждомъ шагу попадались пьяные, примостившіеся во рву, какъ на своей постели. Надо замѣтить, что оффиціально торговля спиртомъ въ Хинганѣ воспрещена и строго преслѣдуется.