Том, Дик и Дебби Харри

Неужели этого достаточно? — подумала вдруг она. Деньги, имущество — это замечательно, но не мешало бы перед смертью сказать последнее слово.

А главное, как распорядиться оставшимся временем?

Покусывая губы от этих новых тревог, она перекатилась на живот. Тело совершенно затекло, а теперь еще и голова разболелась. Бронте встала и налила воды из-под крана. Три мотылька, всю ночь кружившие вокруг лампочки, валялись на полу.

Она взглянула на себя в зеркало и решила, что выглядит не на сорок, а на все пятьдесят. В ее годы не спать всю ночь — непозволительное легкомыслие. Она заметила, что изучает свое лицо, словно пытается разглядеть под ним череп. Интересно, какой из нее выйдет труп? Ее передернуло, и она потрясла затекшей ногой.

Лишь выключив свет в ванной и гостиной, Бронте заметила у кровати Ангела. Похоже, лошадь торчала здесь все это время, брюзгливо подумала Бронте.

— Ах это ты? Привет.

Бронте завизжала, опрокинула стакан с водой и выскочила из комнаты.

Глава двенадцатая

Несколько недель спустя, в день открытия ежегодной Комптоновской выставки, дождь опять лил как из ведра. Стоя по колено в грязи у главного входа, Гарри разочарованно изучал объявление об отмене средневекового рыцарского турнира.

— Доспехи, наверное, заржавели, — предположила Пиппин, надевая кепи задом наперед.

— Как же! Можешь себе представить, чтобы доблестный турнир Генри Пятого отменили из-за какого-то дерьмового дождя? Я не могу.

— Я взяла программку. — Пиппин помахала листком перед его носом, пытаясь хоть как-то подбодрить.

Гарри выхватил у нее программку, но, как ни странно, про «Барабанные палочки «Блонди»» не нашел ни слова, хотя выступление было намечено на четыре часа, сразу после парада-алле.

— Как-то не верится, что конкурс на лучший дверной упор, «материал по выбору», привлекательнее живой музыки. Но если послушать урода, который это напечатал, — Гарри ткнул пальцем в текст, — так важнее дверного упора вообще ничего нет. Еще и шрифтик изящный подобрал!

Пиппин отобрала у него программку.

— Да, что-то нас не видно. — Она перелистала страницы и изобразила на лице сочувствие. — Ой, смотри, двадцать пять баксов за лучший чехол для вешалки участникам не младше шестидесяти пяти!

— Да я за выступление меньше получаю, — вздохнул Гарри. — Пойдем, надо аппаратуру установить. Хочу поскорее с этим разделаться.

Гарри знал, что всем великим группам пришлось пройти через мытарства — как пел некогда Бон Скотт из «AC/DC»[22], «долог путь в магазин, когда хочешь пожрать». Хотя в глубине души он сомневался, чтобы «AC/DC» приходилось когда-нибудь мириться с подобным отношением.

— Дверной упор, материал по выбору, — прошипел Гарри, пытаясь пропитаться оскорблением до самых костей.

В павильоне «Птицеводство» Венди изучала селезня — призера, раздумывая, не слишком ли жестоко будет выдернуть пару перьев из его хвоста. Если верить ежеквартальному изданию «Ведьма интернэйшнл», утиные перья, особенно свежие, идеально подходят для заговора на богатство, а на ее счету опять меньше пятидесяти долларов.

Не «Птицеводство», а говно поганое, подумала Венди. Она не понимала, как можно выращивать кур. Род-айландские красные еще куда ни шло, а среди белых леггорнов встречались даже красавцы, но шум и запах стоял — хоть стой, хоть падай. Венди решила прошвырнуться до фотовыставки — взглянуть, не перепала ли ей какая-нибудь награда. Ее автопортрет с алыми свечами заслуживал как минимум утешительного приза.

Целый час ухлопала на подготовку — надо было установить таймер, зажечь свечи и вовремя добежать до дивана, чтобы попасть в кадр. Уж розу-то за свои мытарства она точно заслужила. А награда в двадцать долларов была бы и того лучше.

Пока Пиппин затаскивала свою барабанную установку на подмостки, сколоченные неподалеку от павильона «Джемы и повидла», Гарри тоже решил взглянуть на фотографии. Пожалуй, только здесь можно было увидеть что-то стоящее. Все остальное просто ужас — какое-то засилье маринованных луковиц, песочного печенья и тупых подростков верхом на пони. Ричарду выставка понравилась, но он ее оценивал исключительно с профессиональной точки зрения.

Венди окинула взглядом стенд с пейзажами и широко зевнула. Увидев ее, Гарри тут же с ног до головы покрылся испариной.

— Привет, — произнес он, нервно дернув головой. — Давненько тебя не было видно. С самой свадьбы.

Эх, знать бы, что встретит ее! Коричневый пиджак с оранжевой рубашкой произвели бы впечатление, не то что этот навозно — черный концертный костюм с тоненьким черным галстуком и белые сандалии.

— Видел мои фотографии? — спросила Венди.

— Какие?

— Их три штуки было — я с каббалистической пентаграммой, я с хрустальными шарами и я с алыми свечами, но они приняли только ту, с пентаграммой, — видите ли, на остальных я без лифчика.

— Не переживай, — успокоил ее Гарри, делая вид, что не расслышал последних слов, мигом разбередивших муки плоти. — Ты не одинока. «Барабанные палочки «Блонди» в наших надежных руках» даже в программу не включили.

Он выразительно хмыкнул и опять дернул головой.