Том III. Новый ренессанс

Лишь бы… Эллюль понимает опасность проектов любого рода. Человек не может не искать себе какой-то опоры. При отсутствии ответа на современные вопросы, при невозможности предрассчитать будущее всего проще конструировать идеальное общество, отвлекаясь от досадных препятствий. Мечтатели вырываются в своем воображении из оков технизированного и рационализированного мира, но подобные мечты справедливо именуются утопией. Утопия по своей сути – способ не вступать в конфликт с реальностью. Все утопии надеялись механически справиться с проблемами совсем не техническими. То, что бессознательно предлагают благонамеренные проектировщики, это радикально технизированный мир, рай осуществленных планов. Утопия самая монотонная, самая скучная из всех мыслимых вселенных. Обитатель утопии безнадежно инфантилен. Страшно то, что утопия не просто теоретическая модель: сейчас мы благодаря нашему техническому оснащению в состоянии осуществить многие утопии полностью.

Не только пленная мысль современности, но и теперешнее искусство тоже отражение технической реальности; только, подобно зеркалу, отбрасывающему назад всякий попавший в него образ, оно ее не знает и не исследует. Художники, режиссеры, музыканты, скульпторы редко пробуют вникнуть в действительную суть технической системы, которой они невидимо принадлежат. Иногда искусство служит для утешения, для компенсации невыносимых сторон технической культуры, чаще оно слепо вторит той же технике и очень редко избегает рабства у технической идеологии.

Итальянское возрождение

Ренессанс в последние годы едва ли не чаще оказывается темой историко-культурных чем специальных исследований. Это лишний раз говорит о его продолжающейся актуальности. Он лишь кажется хорошо изученным явлением, в котором осталось уточнить лишь отдельные, пускай и важные детали. По сути дела завершенный образ Ренессанса существует в нашем воображении только до первого анализа. Да и было бы невероятно, если бы событие, признанное в прошлом веке величайшим переворотом в жизни человечества, – значение этой характеристики приоткрывается только теперь, в эпоху планетарной техники, – осталось пройденным этапом и получило однозначную формулировку.

Ренессанс присутствует в современном сознании не только в виде расхожей историко-культурной тематики (гуманизм, индивидуализм, возрождение античности, расцвет изобретательного художества), но и без сравнения весомее – в виде укоренившегося навыка деятельного подхода к истории и захватывающего отношения к природе и миру. Эти черты так естественны для теперешнего человека, что нам уже трудно представить себе времена, когда история понималась как судьба (рок, фатум), а обитаемый мир ощущался как малая часть неведомо огромных Земли и океана с их неисчерпаемой природой.

Примером того, как эти внедрившиеся ренессансные начала современного мировосприятия могут оставаться непонятыми и неосознанными, служит распространившаяся в XX веке критика Ренессанса. Ее авторы не замечают, что их концепции продиктованы ренессансным пониманием истории как человеческого дела и что жанр философской публицистики, которым они пользуются, вместе с органом этой публицистики, печатью, был заготовлен для них Ренессансом. Само деление человеческой истории на древнюю, срединную и новую эпохи, позволяющее солидаризоваться с одной из них в ущерб другой, было введено Возрождением. Критика Ренессанса, неосознанно ведущаяся с позиций этого последнего, вносит добавочную путаницу в его понимание, зато она напоминает о том, что его актуальность прячется намного глубже чем расположилась посвящаемая ему академическая исследовательская проблематика.

До сих пор сохраняется та парадоксальная ситуация, что Ренессанс отсутствует в периодизации, которой пользуется современная научная историография. Здесь до 1600 длятся Средние века, затем начинается Новое время. Для этого есть свои причины. Между тем ясно, что Ренессанс событие не только в «сфере культуры», тем менее – лишь один из меняющихся литературно-художественных стилей. С ним в европейском человечестве решительно изменился тысячелетний подход ко всему бытию. По-видимому, главная причина невыделения Ренессанса в отдельную историческую эпоху – его метаисторический размах, который выходит за временные пределы и не исчерпывается ролью переходного периода от Средних веков к модерну. В этом смысле многие, особенно внеевропейские культурологи считают, что Ренессанс начинался не раз и что он продолжается или продолжался вплоть до новейшей современности и связан с такими ее определяющими факторами, как науки и планетарная технология.