Том Уэйтс: Невиновны во сне: Интервью / Сост. М. Монтандон

— Ломаешь челюсти, лишь бы что-то ухватить, — говорит он, — тебя выпихивают опять и опять, тебе горько, кровь остывает, и вдруг они говорят: «О’кей, хватит». И ты ничего не можешь возразить. Ты должен принять предложение, а заодно и ответственность. Было страшно.

Больше года Уэйтс играл «в запасе», получал от Коэна деньги, оттачивал стиль и сценические навыки. В 1972 году он наконец подписал контракт с «Эсайлем». Продюсером и аранжировщиком выступил бывший участник группы The Lovin’ Spoonful[62], Джерри Йестер, с ним Том и скроил свой первый альбом «Closing Time» — подчеркнуто неяркую пластинку, полную деликатных причитаний о любви, одиночестве и внутреннем покое. Песня «Ol’ 55»[63] из этого альбома, позже записанная Eagles, стала классической одой фривейной гонке. В чартах «Closing Time» поднялся пусть невысоко, но быстро, однако, несмотря на внимание критики, столь же быстро упал.

К тому времени Уэйтс уже разъезжал со своим трио по стране и выступал в клубах. Сейчас он с отвращением оглядывается на этот период.

— Старая история, индустрия норовит постричь всех новых сонграйтеров под одну гребенку — тебя бросают и смотрят, на что ты способен, — говорит он. — Я понятия не имел, какого черта меня туда занесло.

Последней и самой ужасной каплей стала игра на разогреве перед Заппой, когда зрители встретили Уэйтса монументальным презрением. Сгрудившиеся вокруг авансцены пацаны ругались, плевались в его сторону, выставляли пальцы.

— А я стоял и говорил: «Ну что ж, спасибо. Рад, что вам понравилось. У меня для вас еще много новых песен». Все катилось вниз, и я даже пальцем не пошевелил, чтобы как-то это дело приподнять. Вспоминать забавно, но бывали такие вечера, когда — господи, на хрена такая работа?!

Он вернулся в Лос-Анджелес для записи второго альбома — «The Heart of Saturday Night», который также имел успех у критики, продавался лучше первого, но чарты по-прежнему не потряс. Уэйтс начал играть с языком, понемногу впрыскивать в аранжировки свинг; образы поражали оригинальностью — как певец он достиг зрелости. Тоска никуда не делась, но теперь она немного смягчалась беспечными излишествами «Depot, Depot» и неотразимостью «Diamonds on My Windshield»[64] — вдохновившись словесным джазом Кена Нордайна[65], Уэйтс начал использовать похожую технику. Бонс Хауи, заменивший Йестера, оживил работу.

С двумя альбомами за плечами Уэйтс к 1975 году обзавелся крепкой и растущей аудиторией, однако все еще играл на разогреве. Понимая, что не может содержать себя и свое трио на 150 долларов в неделю, он начал выступать один. В июле этого года они с Хауи собрали квартет, привели зрителей в лос-анджелесскую студию «Рекорд плант» и записали концерт, легший в основу двойного альбома «Nighthawks at the Diner» — первого провала у критиков: слишком много разговоров, слишком мало песен.

Но это была мелочь по сравнению с тем кошмаром, что ждал Уэйтса впереди. Сначала жуткая неделя в шикарном «Рино суини» на Манхэттене, затем появление в Пассейике, Нью-Джерси, на разогреве у Poco[66], где он вновь сцепился с неприязненно настроенной аудиторией.

— Под конец стало совсем тошно, — бормочет Уэйтс. — Выхожу в «Рино» на авансцену, и меня просто рвет от этого фасонистого шика. Они начали меня выматывать, все эти туры. Я перебрал поездок, отелей, дрянной кормежки, пьянок, — хватит. Стиль жизни отработан давным-давно, тебя с ним только знакомят. Это неизбежно.

Вдобавок ко всем своим заботам Уэйтсу стало трудно сочинять песни. Не хватало одиночества, говорит он. Тебя все время дергают за полу. Некогда просто посидеть за пианино, вечно кто-нибудь да помешает.

Последняя несправедливость обрушилась на него весной прошлого года в Новом Орлеане, когда Роджер Макгуинн, Джоан Баэз, Кинки Фридман[67] и кто-то еще из «Ревю орущего грома»[68], как Уэйтс окрестил окружение Дилана, взобрались на сцену клуба «Баллиньякс» как раз тогда, когда по программе должен был начаться сет Уэйтса.

— Они проторчали там целый час, и только потом я наконец-то смог начать, — говорит Уэйтс. — Меня никто не спрашивал, я не успел ни о чем подумать, смотрю — блядский Макгуинн уже торчит на сцене, бренчит на гитаре и поет, Джоан Баэз и Кинки там же. Когда я добрался до площадки, народ уже раздухарился. Все крутили головами как оглашенные. На хрена мне такое дерьмо! Это мое шоу! Вдобавок ко всему я еще и набрался.