Томагавки и алмазы

Вскоре в тех местах случилась очередная вспышка человеческой обычной оспы – и Дженнер решился на второй опыт. Неизвестно, как ему удалось второй раз уговорить родителей того же Джемса Фиппса подвергнуть сына гораздо более опасному эксперименту – но как-то же удалось! Дженнер внес в царапину на руке мальчика гной уже человеческой оспы. И трое суток ждал результатов – наверняка в диком напряжении. Нравы в деревенской глуши повсюду одинаковы, и, если бы мальчик опасно заболел, Дженнеру, пожалуй, и не жить…

Джемс не заболел вообще! Даже легкого недомогания не было. Вот это уже был успех – звонкий, оглушительный, неопровержимый. В 1798 г. Дженнер опубликовал результаты своих работ, и оспопрививание стало распространяться сначала по Англии, потом по Европе, а потом по всему миру.

Поначалу дело шло медленно и туго. Против Дженнера выступали и церковники, считавшие его работу «богопротивным делом», и немалое число врачей-консерваторов в самых разных странах. Широко распространялись дурацкие слухи: будто у тех, кому прививают оспу, вырастают коровьи хвосты и рога, а иные несчастные вообще с ног до головы обрастают шерстью, начинают ходить только на четвереньках, теряют дар человеческой речи и способны только мычать. В поддержку этих слухов появилось немало карикатур, изображавших превращение людей в животных. Позицию Дженнера ослабляло еще и то, что он не мог дать научного обоснования своему открытию: вирус оспы был обнаружен через много лет поле его смерти, в 1906–1907 годах…

Дженнеру повезло – ему не пришлось пополнить ряды «непризнанных гениев». Прошло не так уж много лет – и оспопрививание получило всеобщее признание, распространилось довольно широко. Все прошло согласно старой поговорке: «Всякая научная истина проходит три стадии. Первая: „Что за вздор!“ Вторая: „Что-то в этом есть!“ Третья: „Да кто же этого не знает?“»

Так что почета Дженнер хлебнул полной мерой: награды, медали, выбитые в его честь, почетное членство в многочисленных научных обществах европейских стран, а после смерти – изрядное число памятников по всей Европе. Дженнер был внесен в анналы медицины как отец-основатель оспопрививания.

Однако прошло время, и выяснилось: никакой он не отец-основатель! Просто-напросто человек, которому повезло оказаться в нужном месте в нужное время. В истории науки и техники такое порой случается, и не сказать, чтобы особенно редко…

Еще в 20-х годах XVIII в., когда Дженнера и на свете не было, в Константинополь-Стамбул приехала с шестилетним сыном леди Мэри Монтегю Уортли, знаменитая на всю Европу путешественница (особа, между прочим, крайне эксцентричная, но в данном случае это пошло только на пользу). Нравы и обычаи тех стран, куда она приезжала, леди Мэри изучала прилежно и вскоре выяснила, что в Турции с незапамятных пор прививают людей коровьей оспой. На что просвещенная Европа не обращает никакого внимания: какие такие научные достижения могут быть у полудиких басурман?

А вот леди Мэри турок полудикими басурманами явно не считала и к тому, что узнала, отнеслась очень серьезно – поручила турецким лекарям привить от оспы сына. И, должно быть, получила у них обстоятельную консультацию: вернувшись в Англию, уже самостоятельно привила оспу остававшейся дома дочери. Технология, в общем, нехитрая и долгого обучения не требующая: всего-то сделать скальпелем царапину на коже и втереть туда гной из оспенного пузырька коровы.

Секрета из своего открытия леди Мэри не делала. Она вращалась в высших кругах и Англии, и всей Европы, и у нее появились последователи – правда, не особенно многочисленные.

В начале 50-х годов XVIII столетия в Англии уже работали не столь уж многочисленные, но активные прививальщики коровьей оспы. Особенную известность получило семейство Саттонов – отец и два сына, практики чистейшей воды – у них не было не только медицинских дипломов, но никакого образования вообще. Однако работали эффективно и без осечек.

Чуть позже к делу подключился уже человек совершенно другого полета – Томас Димсдейл, дипломированный практикующий врач, член научного общества Королевского медицинского колледжа в Лондоне. Уж явно не из тех спесивых образованцев, что пренебрегают «пресловутой народной мудростью». Он вел себя совсем наоборот: долго и тщательно изучал опыт «практиков», в первую очередь семейства Саттонов, а потом, присовокупив к этому собственные исследования, опубликовал вполне научный труд об оспопрививании – в 1757 г., когда Дженнер был еще мальчишкой.

Книга вышла сначала в Англии, потом в Цюрихе и в Лейпциге, но по непонятным мне причинам внимания медиков нигде не привлекла совершенно. Хотя Димсдейл, как только что говорилось, был серьезным врачом с именем и репутацией. Как почему-то не привлекла позже и внимания Дженнера.

И я вновь повторяю фразу из одного из моих любимых романов.

«И я стою на дороге, и вижу призрак, и меня мучит вопрос, которого мне вовек не решить…»