Томек на тропе войны

— Странно звучат твои слова, вождь. Я бы никак не посмел просить милости для пленных, если бы мне не грозила такая же опасность, как и вам. Ты сказал, что, если бы такое предложение сделал индеец, ты размозжил бы ему голову томагавком. Апачи и навахо приняли меня в свою семью, поэтому я подчиняюсь твоим приказаниям. Подумай хорошенько, заслужил ли я это, и, если да, убей меня!

Он наклонился к Черной Молнии, но тот удивленно отпрянул и возмущенно воскликнул:

— Угх! Неужели в тебя вселился злой дух? Чего ты от меня хочешь?

Томек с достоинством выпрямился.

— Послушай, вождь, и все вы, мои краснокожие братья, — сказал он. — Я объясню вам, почему прошу милости для наших пленных. Вопреки мнению некоторых белых, полагающих, что индейцы дикие и жестокие люди, я считаю вас людьми благородными. Я доказал это, надев на родео наряд, подаренный мне старейшинами апачей и навахо. Я обратился к вам, как к друзьям, помочь найти Белую Розу. Вы думаете, я сделал бы это, если бы не верил в вашу честность? Достойный человек не лишает жизни своего ближнего только потому, что временно сильнее его. Казнить пленного — это подлое убийство, и поэтому я заступаюсь за них. Верю, что вы, неустрашимые и отважные воины, исполните мою просьбу.

— У Нахтах Нийеззи, наверное, два языка. Сначала он уговорил нас вступить на тропу войны, а теперь не хочет убивать врагов, — с жаром воскликнул Палящий Луч.

— Ты неверно толкуешь мои слова, Палящий Луч. Я сказал, что убить человека можно только по необходимости, например защищая собственную жизнь. Сейчас пленные нам не опасны. Убить их только потому, что они могут обвинить нас в нападении на ранчо, — это обыкновенная трусость.

— Значит, все бледнолицые поступают как трусы, потому что убивают индейцев без необходимости, — сухо вмешался вождь Зоркий Глаз.

— Если рассуждать так, как мой краснокожий брат, то можно сказать, что все индейцы предатели, потому что Многогривый предал Черную Молнию и выдал его бледнолицым, — парировал Томек.

Палящий Луч выхватил из-за пояса томагавк. Его глаза пылали бешенством.

— Ты лжешь, белая собака! — крикнул он в ярости. — Ты оскорбил нас всех.

— И не думал, — спокойно возразил Томек. — Я только сказал, что у белых и у индейцев есть благородные, хорошие и… дурные люди. Неразумно поступает тот, кто судит всех по худшим примерам.

— Угх! Нахтах Нийеззи сказал правду, — вмешался Хитрый Лис. — Но наш закон гласит, что только мертвые не выдают тайн. Поэтому мы должны убить пленных.

— Таков наш военный закон, и кто нарушает его, подлежит смертной казни, — добавил Черная Молния, подавляя возмущение.

— Все законы создали люди, и люди могут их изменить, — ответил Томек.

— Нахтах Нийеззи на языке бледнолицых значит «Молодой Вождь», — снова заметил Хитрый Лис. — Вождю не подобает нарушать законы войны, а тем более заступаться за пленных.

— Все подобает человеку, который защищает других, — твердо сказал Томек. — Так поступали все великие вожди, которых никто не может обвинить в нечестности.

— Это, конечно, были бледнолицые? — с иронией спросил Хитрый Лис.

— Да, это были белые — великие и благородные вожди не отдельных племен, а целых народов. Ведь это не кто иной, а именно Великий Белый Отец из Вашингтона Авраам Линкольн[56] даровал неграм свободу и даже вел из-за этого войну с белыми плантаторами Юга.

— Угх! Великий Белый Отец хотел добра, но другие белые его не слушали, — настаивал Хитрый Лис.

— Мой краснокожий брат ошибается, — возразил Томек. — Многие бледнолицые хотели помочь не только неграм, но и индейцам. Например, мой соотечественник Павел Стшелецкий защищал индейцев и рабов, заступался за них перед Великим Белым Отцом Джексоном, который был еще до Авраама Линкольна. Стшелецкий написал в защиту обитателей Австралии книгу, которую мои красные братья называют «говорящей бумагой».

— Возможно, это и так, — согласился Зоркий Глаз. — Однако ни один великий вождь не защищает пленных вопреки законам войны.

— Ты так думаешь? Так вот, я расскажу тебе интересную историю. Прежде чем американцы завоевали себе независимость, их страной управляли англичане. Они были очень несправедливыми правителями, поэтому американские поселенцы, стремясь к независимости, начали неравную войну. На помощь американцам из Европы стали прибывать благородные люди, в частности поляк Тадеуш Косцюшко. В звании полковника американской армии он храбро воевал против англичан, за что получил почести и награды. Так как он командовал частью целой армии, то был настоящим великим вождем. Во время осады крепостей Огаста и Найнти-Сикс в Южной Каролине главнокомандующий генерал Грин под страхом смерти запретил щадить неприятелей. Несмотря на это, Косцюшко собственным телом защитил сорок англичан, не дав их казнить. За это он не только не был наказан, но получил благодарность от Вашингтона — вождя американского восстания.

— О странных делах ты рассказываешь Нахтах Нийеззи, — удивился Палящий Луч.