Томление духа

— Почему? — удивленно спросила актриса, немного испуганная необычным тоном.

— Почему? — он намеренно сделал паузу, пренебрежительно оглядывая ее. — Я этого не захочу. Мне этого не хочется. — И низко поклонился.

В другой комнате Слязкин подошел к Колымовой; прищурив глаз и внимательно оглядывая ее, он произнес:

— Извините меня, но кажется, мы встречались в Самаре?

Елена Дмитриевна спокойно ответила:

— Никогда не была в Самаре.

— Я тоже нет, — искренно подхватил Слязкин. — Очень грязный и некультурный город. Еще много веков пройдет прежде, нежели люди поймут… поймут, что есть нечто другое, кроме жранья. Ваше лицо кажется мне знакомым. Если мы и не встретились раньше, то это была непростительная ошибка, ein grosser Fehler der Wirklichkeit, une faute de… de… Одним словом, я знал, что встречу вас сегодня. Можно сказать, что я вас ждал. Русская девушка, — проговорил Слязкин и закрыл глаза, как будто собирался петь, — русская девушка! Вся наша жизнь есть апофеоз русской девушки потому что… потому что это именно так. Вся страна тоскует по дев… Извините меня, — он наклонился к ней, — вы, если не ошибаюсь, девушка?

— Да — болезненно отозвалась она, передернув углами рта.

— Вот именно! — продолжал Слязкин. — Вся страна тоскует по девушке. Она спасет Россию. Как это чудесно, что вы именно девушка и то, что мы встретились! Не угодно ли вам стакан чаю?

Он сделал такой жест, как будто чай и все, что в комнате, принадлежали ему. Колымова согласилась. Слязкин пошел к столу и на полдороге забыл поручение. Он увидел Субботина. Прищурив правый глаз и дружески понизив голос, он фамильярно сказал ему:

— Скажите, пожалуйста, эта Колымова — кто она такая? Мне кажется в ней что-то подозрительное.

Субботин серьезно и немного враждебно ответил:

— Посмотрите на нее. Посмотрите на ее глаза.

— Чудесный ответ! — умиленно отозвался Слязкин. — Я именно сразу увидел это. Светлый ангел поцеловал ее в уста. Русская девушка непременно спасет человечество. Я давно уже это подозревал. Позвольте познакомиться: Слязкин.

Бывают люди, которые в чужом мнении ищут подкрепления своих вкусов; они женятся, если невеста нравится их друзьям, и искренно счастливы в браке. После отзыва Субботина, Слязкин почувствовал к Колымовой прилив дружеского расположения. Он вернулся к девушке и, глядя на нее умными детскими ясными глазами, конфиденциально сообщил:

— На днях разрешится роковой вопрос моей жизни: я развожусь с моей женой.

Колымова, не глядя на собеседника, негромко ответила:

— Не надо.

— Что?

— Вы не должны уходить от жены.

— А! — крякнул приват-доцент и восхищенно зашептал: — Вы чудесная, чудесная! Вы сразу угадали что она для меня. Это моя сестра, моя тихая пристань. Без нее… — он быстро заморгал глазами и искривил лицо, — без нее я бы погиб… а!.. Кроме того, если мы разведемся, она, без сомнения, попросит порядочную сумму.

Гости прощались, шел третий час. Хозяин никого не удерживал. Хирург успел соснуть в углу дивана и теперь, разминаясь и потягиваясь, лениво жал руку кому попало.

— Очень интересный вечер — сказал он и пошел к дверям.

В передней, заваленной книгами, он сказал больничному служителю:

— Что же там случилось? Трамвай?

— Руку отрезало и голову помяло, — бойко ответил служитель.

— Руку? — сказал хирург. — Галоши. Лезут под трамвай. Пьян? — И оба вышли.

— Вы не слышали, как он сегодня говорил, — шептал Нехорошев Слязкину, но так, что до хозяина долетало каждое слово. — Вы много потеряли.

— А! — не то в восхищении, не то в сомнении крякнул Слязкин. — Великий человек! О чем же он говорил?

— Понимаете? Христос среди тупых буржуа. Христос, как таковой.

— Золотые слова, золотые! — убежденно забормотал Михаил Иосифович. — Я не успокоюсь до тех пор, пока он не повторит этого, по крайней мере, в общих чертах.

Субботин подошел к Колымовой и сказал то, что мысленно говорил ей уже более двух часов:

— Могу я вас увидеть когда-нибудь?

Она не сделала ни одного движения, не подняла глаз. Прошло несколько секунд прежде, чем она ответила.

— Да, — проговорила она.

Он почувствовал будто его освободили от чего-то и обременили новым… В передней он молча помог ей одеться. Теперь она была в низкой английской шляпе; руки засунуты в карманы синего жакета и прижаты к телу. Все производило впечатление прекрасной недоступности. Она молча кивнула Нилу и вышла с отцом Механиковым.

Субботин вдруг понял то удивительное, что освещало всю квартиру великого человека: это была Колымова. Он подошел к хозяину и быстро произнес:

— Я счастлив, что могу пожать руку одного из выдающихся людей Европы. Благодарю.

Кирилл Гавриилович почувствовал, что покраснел от неожиданности; кроме того, Субботин увлекшись слишком сильно сжимал его руку.

Последними ушли Слязкин с Нехорошевым, который продолжал громко восторгаться речью философа.

— Да, да, — кивал приват-доцент, делая значительное лицо. — Я связан с ним пятнадцатилетней дружбой. Он несомненно останется в истории.