Тонкая Граня

Граня, дорогая, пишу письмо сегодня, когда уже чуть-чуть отдохнул после праздника, после двух бессонных ночей, после великого шума, столов с вином, веселия, песен и плясовых. Знаю, тебе письмо покажется неожиданным, но это так и есть, оно отражает настоящее отношение. О происходящих событиях узнал только накануне, но это я пишу так длинно, а произошло все очень быстро. Как я помню, тебе было известно – один мой знакомый с мехфака Сашка встречался с одной из девушек земфака (землеустроительного факультета), она жила с тобой в общежитии. Маленькая ростом и очень шустрая. Вдруг Сашка решил жениться. Этому способствовало и то, что приехал ненадолго его отец из-за границы. Ну, они поговорили и назначили день свадьбы на 29 апреля. Теперь представь себе: его брат, который работает там же где и моя сестра, решил не отстать от своего младшего брата и говорит отцу: я тоже должен жениться, и невеста есть, и больше меня ничто удержать не может. И невеста оказалось моя сестра Аня! Разговор был очень короток, она согласилась и уехала домой за мамой. Я тоже решил Первого мая после демонстрации ехать домой. Захожу к своим узнать, как дела и там такая картина: младшая сестра Таня плачет, говорит, что Аня уехала домой, что завтра на шесть вечера свадьба. Можешь представить, какая неожиданность. Итак, пришлось побывать на этой необычной свадьбе, когда женится сразу два брата. Ну, а что было там на свадьбе, – описать затруднительно. Только скажу одно: назначили на первое, в шесть вечера, а окончили третьего мая в час ночи. Гостей было около шестидесяти человек. Конечно, больше всего студентов нашего СХИ.

Жаль, что не было тебя на этом празднике. Ну и невозможно ничего сделать было. Такая спешка наблюдалась впервые, да и подобные решения принимать за два дня – это уж не так просто. Особенно в свете последнего нашего разговора.

О чем мы говорили, когда ты уезжала? Разговор так и остался разговором. Верное дело провалилось, только не хочу, чтобы такое случилось еще раз. Не верю в то, что ты вычеркнула меня из своей жизни.

Дорогая Граня, как твое здоровье, как самочувствие, настроение? Я перед праздником тебя видел во сне, боюсь, что ты болеешь. Снам я не верю, но почему-то они сбывались несколько раз по отношению к тебе.

Какая причина – понять не могу, но мне кажется, это можно объяснить только недостатком душевной близости, честности, настоящей дружбы и всего, что было раньше.

Теперь уже будет здорово, когда будешь читать это письмо. Дорогая, пиши о себе больше и подробнее, как колхоз, как все, какая жизнь вообще? Я имею в виду и материальную, и духовную стороны, как устроилась, как с питанием? О себе: здоровье мое и самочувствие отличное, правда, еще болит голова после гулянки, но сейчас, после обеда, я иду спать, так что это – временное явление. Распределения точек еще не было, работа, в основном, написана, осталось несколько мелочей и чертежи.

Получила ли ты телеграмму? Послал телеграмму в Авдеевку твоим папе и маме, поздравил их с праздником.

Знаешь, СХИ стал неузнаваем после трех дней теплой погоды, кругом зелено, свежо прекрасно. Но, несмотря на такую погоду, я категорическим путем сижу и занимаюсь.

3 мая 13 час 25 мин, остаюсь твой, Егорка Перелыгин».

Граня сложила письмо. Лил дождь. Хозяйка Вера Иванна шла с работы, неся что-то в ведре.

– Граня, ты уже дома? Бросай мыть свои сапоги, гляди, чего у меня есть! Селедку бочковую в сельмаг привезли. Раз в десять лет. Скорее картошку надо варить. Жалко, девчонок-то нет!

– Да что вы потратились как! И у нас денег пшик.

– Не тушуйся, мне потом правление возместит на студентов. Вам же трудодни тоже пишут.

Граня выпрямилась посмотреть, не идут ли с огорода её девчонки.

Но когда увидела, как от околицы идет высокий человек в брезентовом плаще, ей стало не до селедки. Молча смотрела она, и подбородок ее дрожал, а по нему стекали дождевые капли. Кто это мог быть? Тот, кто мог быть, тот не мог тут оказаться. Но он зашел в чей-то двор, потом подошел ко двору Веры Ивановны. Посмотрел на стоявшую на крыльце Граню и скинул островерхий капюшон.

– Здравствуй, Граня, – сказал он, смахивая капли со лба. – Вот, цветы тебе принес.

И протянул цветы – огромные ромашки и глазастые васильки.

И так стоял с протянутой рукой, пока не подошла Граня и не взяла тяжелый цветочный сноп, промокший под дождем. И что-то такое мелькнуло в изменившемся лице ее, что, не спрашиваясь, вошел во двор, взял Граню за руку и встал с нею в дровяник под навес. Потом распахнул свою страшную военную плащ-палатку и укрыл одной стороною Граню. Упрямую, набычившуюся, не поднимающую головы. И тут, когда укрыли ее плащом, она несмело прижалась к его широкой груди. Все движения их были медленные, будто неуверенные, будто каждый ждал, что другой отшатнется.

– Вот, нашел, – сказал Егор, обнимая добычу.

– А как же ты меня нашел?

– Захотел и нашел.

– А плащ откуда?

– Бригадир дал.

– А мы тоже по дождю неполный день.

– Вижу, ты не рада.

– Да нет. Я думала, что всё кончилось. И… ничего не ждала.

– А теперь?

– А теперь снова боюсь.