Тонкая нить

Мистер Уотерман и не пытался скрыть крайнее изумление, причем с явным неодобрительным оттенком. Придется поторопиться и выложить перед ним свой план, пока раздражение, вызванное дерзостью женщины, не заставит начальника прекратить разговор.

– Я думаю, мы с мисс Уэбстер сможем разделить между собой всю дополнительную работу. Мисс Сандерс прекрасная девушка, но печатала она не очень быстро. И если я на полчаса укорочу свой перерыв на ланч и стану прихватывать еще по часу после рабочего дня, это будет еще семь с половиной часов в неделю. За мисс Уэбстер я говорить не могу, конечно, но и она, возможно, тоже захочет работать лишний час. А потом вы могли бы нанять машинистку на полставки, чтобы дополнить недостающие часы. А возможно, этого и не понадобится.

Вайолет старалась говорить о коллеге деликатно. Олив была отвратительная машинистка и страшная лентяйка. С уходом такой подруги Морин больше никто не станет отвлекать, и вместе они с успехом справятся с увеличившимся объемом работы. Но говорить об этом вслух было нельзя.

– Вы это серьезно? Вы в самом деле будете работать лишние часы?

Нотки признательности в голосе мистера Уотермана насторожили Вайолет. Кажется, он неправильно ее понял в самом ключевом пункте ее предложения.

– Конечно. Я буду только рада получить прибавку к жалованью, – ответила она. – Очень рада. На мое жалованье одинокой девушке прожить не так-то просто.

– Прибавку к жалованью?! – не поверив собственным ушам, воскликнул мистер Уотерман.

Он достал платок и вытер лоб.

Вайолет могла бы сказать: «Ну конечно, глупый вы человек. С чего это я стану работать бесплатно? Вы хоть знаете, что я ем на обед? Знаете, что я вообще не ем горячего? Платья уже висят на мне, как на вешалке, потому что я исхудала как щепка, а на новые платья у меня нет денег. Мне приходится выбирать: сходить в кино или поесть. Дополнительных доходов у меня нет, также нет и мужа, который содержал бы меня, а мои сбережения тают не по дням, а по часам. Часто я думаю: что же я стану делать в старости, когда не смогу больше работать? Но я не смею просить денег у брата, потому что хочу сохранить с ним добрые отношения, чтобы иметь возможность положиться на него и его детей, когда стану старухой!

Но ничего этого Вайолет мистеру Уотерману не сказала.

– Я ведь, в конечном счете, сберегу для компании деньги, потому что не придется платить третьей машинистке полное жалованье, – проговорила она.

– Да-да, думаю, вы правы, – секунду подумав, признал мистер Уотерман, и его недовольство постепенно улеглось.

Но когда Вайолет предложила поднять ей и Морин жалованье на четыре шиллинга в неделю каждой, начальник рассердился снова. Он продолжал злиться, слушая Вайолет, пока она терпеливо выкладывала ему свои расчеты.

– А вы все хорошо продумали, мисс Спидуэлл, – пробормотал мистер Уотерман, ему эта идея явно не понравилась.

Но Вайолет несколько раз напомнила ему, что они сэкономят на жалованье Олив, минус повышение зарплаты, учитывая то, что они с Морин станут работать более эффективно. Наконец мистер Уотерман неохотно согласился послать эти соображения в докладной начальству в Саутгемптон.

– Но, мисс Спидуэлл, если вы не возражаете, я напишу, что эта идея пришла в голову мне самому, – хмурясь, добавил он. – Не представляю, что скажет руководство, узнав, что у девушек в голове такие… прогрессивные мысли.

* * *

Быстрого ответа Вайолет не ждала, рассуждая так, что мистеру Уотерману понадобится неделя или даже две, чтобы привыкнуть к ее предложению и в каком-то смысле сделать его своим. Она была не против, пускай, если ее ждет повышение жалованья. В тот вечер, сидя в гостиной и слушая по радио Грейси Филдс[7], она мечтала о жареном мясе.

Поэтому Вайолет очень удивилась, когда через пару дней мистер Уотерман появился у них в комнате – они с Морин как раз печатали документы – и объявил, что начальство в Саутгемптоне согласилось передать им работу Олив с месячным испытательным сроком.

– И с прибавкой в четыре шиллинга в неделю? – спросила Вайолет, она не могла не задать этого вопроса.

– Да-да, мисс Спидуэлл, с прибавкой в четыре шиллинга, – с утомленным видом ответил мистер Уотерман, словно представил себе, что такого рода вопрос ему задает жена или дочь.

Он ушел, и они молча продолжили печатать. Потом Вайолет украдкой бросила взгляд на Морин – та улыбалась.

Повышение жалованья Вайолет отпраздновала тем, что отправилась обедать на Хай-стрит в кафе «Чайные комнаты у Одри», где съела целых три блюда: картофельный суп, свиную отбивную с двумя булочками и пудинг с изюмом и двойным сладким кремом. Каждую тарелку она выскребла дочиста.

Глава 7

На последнем занятии Вайолет дали на лето задание вышивать кайму для подушечек: это полоска шириной в дюйм с синим, желтым и красным геометрическим узором, которая идет по краям подушечек для сидений и скамеек на клиросе.

– Тут вы вряд ли что-то напортите, это просто невозможно, да и рамка вам не понадобится, – заявила миссис Биггинс, она все еще относилась к Вайолет как к неумехе, от которой толку мало, одни только хлопоты.