Тонкий холод. Книга баллад

Мрамором вырезан в людях порок,
а добродетель, она – как дымок.

Неба граница она и земли —

и потому вечно тает вдали.

Часто нам слиться хотелось бы с ней,

чтоб не отбрасывать больше теней.

Но не достигнуть заветной черты:

все остается в пределах мечты.

Только от прожитой жизни сюжет —

он мало-мальски походит на свет.

Он не отбросит и слабую тень:

мир бытия – вечно длящийся день.

В нем и почил пресловутый порок,

как только минул его земной срок.

Значит, воистину каждый из нас

богоподобен и здесь, и сейчас.

Все, что нам нужно, у нас уже есть:

больше благой и не может быть весть.

Правда, угодно капризной судьбе,

чтобы прообраз бессмертный в себе

видеть и щупать нам было нельзя:

к Высшему всходит такая стезя.

И бескорыстия так идеал

вечных страданий источником стал.

Плотью и кровью творится сюжет,

в коем с тенями сливается свет.

Мучаться нужно на этой земле,

плод же мучений – он как бы в нуле.

То, что он есть, образует наш рай:

может, другого и нет, так и знай.

То, что навеки он – спрятанный клад,

рай обращает мгновенно вдруг в ад.

Так и живем мы: в раю и в аду,

точно по тонкому движемся льду.

Но зато некуда нам и упасть —

неотделима от целого часть.

Эти лишь двадцать, но спаренных строк

вам принесут максимальный оброк:

больше живой теологии в них,

нежели в книгах толстенных иных.

2. Посещение больницы