Тонкий холод. Книга баллад

Несостоявшаяся сделка с дьяволом

1. Два города

Санкт-Петербург только и Амстердам:
дьяволу душу, пожалуй, продам,
чтоб, когда счет прекратится годам,
вместо того, чтоб к астральным судам —
тенью по этим бродить городам,
доступ земным ограничив родам.

Да, вдоль зеркальных каналов гулять,

времени напрочь отсчет потерять,
в прошлую жизнь горожан проникать,
и ни о чем в мире больше не знать,
как, что важнее, и знать не желать,
и все, что помнил, скорей забывать,
так мою новую мыслю я стать.

Вот только что со мной будет тогда,

если простая случится беда:
станет мне скучно, сперва иногда,
дальше – надолго, потом – навсегда,
но не отправиться больше «туда»,
как не вернуться уже и «сюда»,
все ли заменит мне эта вода?

Так что чуть-чуть стану сам себе мил:

правильно я в этот раз поступил —
в меру своих ограниченных сил
тонкий соблазн я в душе победил
и – сделку с дьяволом не заключил:
как бы я те города ни любил,
несколько раз я их лишь посетил.

2. Один город

Неотразимый в притяжении магнитном,
неприложимо-чуждый суете людской,
в мундире строгом, похоронном и гранитном
спит этот самый странный город над рекой.

Весь воплощение линейной перспективы,

так и не легшей на российскую судьбу,
он телом – жизни европейской негативы,
а духом – Пушкин, ясно мыслящий в гробу.

То, что ему живые люди неприятны,

уже сомненьям никаким не подлежит,
но значит ли, что действует закон обратный —
и только к умершим его душа лежит?

А что – пусть в виде исключенья, но бывает:

вдруг голос внутренний куда-то позовет,
и человек квартиру в городе снимает
чужом – но за всю жизнь и дня в ней не живет.

Не это ли с Санкт-Петербургом и случилось:

там неживым как будто все жилье сдано,
да, видно, ими до сих пор не заселилось,
точно жильцам в догадку, от кого оно?

Любые чересчур возвышенные чувства

несовместимы с человеческим теплом:
здесь скрыта сердцевина всякого искусства,
и Люцифер обмахивает нас своим крылом.

Гигантского того крыла в нас дуновенье —

величия и равнодушья к богу смесь —
то самое и вызывает вдохновенье,
которое на нас находит только здесь.

Для смертного ему нельзя не подчиниться,

но можно смысл его хотя бы осознать,
а как на наших судьбах это отразится,
нам, к счастью, не дано и близко даже знать.

И сделку с дьяволом расторгнет наша вера —

она пришла к нам не сегодня, не вчера —
что это город все-таки не Люцифера,
а Пушкина, как и великого Петра.

Болезненный силлогизм