Тонкий холод. Книга баллад

Она остановилась посреди моста,
меня обнюхивая робко, но и страстно,
возбуждена струной от носа до хвоста:
хозяин ей издалека кричал напрасно.

По существу и я весьма доволен был,

играя где-то роль востребованной вещи, —
к мирам иным в душе разыгрывая пыл,
самим себе же втайне мы и рукоплещем.

Я думаю, что в нас чужой собачий взгляд

начало сверхприродное разнюхать хочет, —
метафизически сомнительный обряд,
зато он наше самолюбие щекочет!

Подозревает верно этот славный пес

шанс в людях над своей возвыситься природой, —
но прежде разрешить они должны вопрос,
что нужно понимать под дьявольской породой.

Да, змей библейский здесь имеется в виду,

а также женщина, и рай, и близость бога, —
они стояли и стоят в одном ряду
как стражи вечные заветного порога.

Все дело в том, что тишину, покой и свет —

тройное рая неотъемлемое свойство —
осиливает в нас, как книгу интернет,
по поводу чужого пола беспокойство.

Оно как было, так и есть тот самый змей,

но жить не может без него любовь земная,
и все же… все же, друг, их связь ты не посмей
назвать реальностью как такового рая.

Животным чужды тишина, покой и свет,

а вот изнанку змея знает и собака, —
нет, все-таки каков божественный сюжет:
а что как человек и поведет ее из мрака?

Увы! как бы возвышен неба ни был вид,

его в мужчине облик женщины осилит, —
не всякой, правда, но лишь той, что пробудит
в нем змея, а вот тот его и обескрылит.

Библейский змей, поверьте, и никто другой

живые существа воистину сближает,
а тихий свет – для нас возвышенный изгой —
нас изредка и для проформы посещает.

Сие постиг и пес немного погодя,

меня как следует со всех сторон обнюхав,
во мне, как ожидалось, близко не найдя
над ним уж слишком возвышающихся духов.

Так и расстались мы на памятном мосту

без тени мысли о возможной новой встрече:
похоронил я в сердце светлую мечту,
хотя о сожалении не может быть и речи.

Мечта моя: необратимо предпочесть

покой и свет – соблазну женскому и змею,
а то, что этот странный выбор в мире есть,
я вряд ли доказать кому-нибудь сумею.

И потому я судьбоносной назову

ту встречу с существом родным, четвероногим:
мне кажется, что я с тех пор чуть-чуть живу
сознаньем слов родства – «от бога» и «убогим».

Самой земной природой сделанный акцент

на всех наших людских амбициях тщеславных
и, может быть, пока удобнейший момент
понять, что мы с животными совсем на равных.

2. Любимый кот