Тонкий тающий след

Единственной бабушкиной слабостью были букеты. Большие и маленькие, скромные и роскошные, они сменяли друг друга без пауз всюду, где оказывалась Галина Дмитриевна. Полевые цветы и сирень, ленивые пионы и горделивые гладиолусы, ветки цветущей черемухи и липы, люпины, ноготки, напыщенные георгины, растрепанные астры, шикарные розы или бородатые ирисы – их череда прошла огромным, пышным и ароматным строем через всю бабушкину жизнь, какой ее запомнила Надя. При этом ни в одежде, ни в украшениях излишеств не наблюдалось: Галина Дмитриевна работала бухгалтером на заводе, и формула «белый верх, черный низ» была ее ответом на все вызовы дресс-кодов. А Надя не держала в своем доме срезанных цветов из каких-то почти суеверных соображений: ей лишенные корней растения, даже самые красивые, всегда казались мертвыми, даже к сухоцветам и искусственным растениям она относилась лучше.

Надя подошла к столу, накрытом белой скатертью с вышивкой по углам. В высокой вазе из розового стекла стоял застывший букет белых роз, который она привезла бабушке «от всех нас» на Восьмое марта. Цветы завяли и мумифицировались, став желтыми и хрупкими, вода в вазе потемнела и издавала неприятный запах. Ну, вот и все… Надя отнесла вазу на кухню, отправила шуршащие розы в ведро, вымыла вазу и присела к столу. Ее пугала перспектива перейти к похоронным хлопотам – хотя бабушка, конечно, все предусмотрела и много-много раз рассказала внучке во всех подробностях, в какой шкафчик заглянуть, чтобы найти подробные инструкции насчет похорон, поминок и распределения оставшегося имущества среди подружек и соседок – которых, впрочем, было совсем немного и в силу возраста, и в силу бабушкиного непростого характера.

Пить чай – универсальная отсрочка для любых дел – в опустевшей квартире почему-то не хотелось. Сидеть праздно было странно, хотя теперь некому было упрекать Надю в том, что она «застыла, как просватанная». Надя прошла в комнату, достала из серванта коробку с документами, и, открыв ее, сразу увидела свернутый белый лист с твердо написанными словами «Когда меня не станет». Подчиняясь четким указаниям Галины Дмитриевны, Надя быстро собрала белье, костюм с блузкой, туфли, забрала с собой важные документы и, глядя на холщовую сумку, куда все это сложила, вдруг почувствовала странную пустоту и тяжесть одновременно. За последние дни ее жизнь изменилась так, как не менялась до этого, пожалуй, никогда.

Глава 14

– Молодец, что приехала. – Ленка крепко обняла Надю, едва та успела войти, и несколько секунд держала, прижимая к себе, пока та не обмякла и не расслабилась.

– Ленк, я что-то совсем без сил, – призналась Надя, которой непросто дался подходящий к финалу день и вечерняя дорога по пробкам к подруге в спальный район.

– Ну понятное дело, моя дорогая! Ничего, это мы сейчас поправим. Есть хочешь?

– Очень, Ленусь. Спасибо!

– Иди руки мой, я пока накрою.

– А где твои? – Надя переговаривалась с подругой через открытую дверь ванной, намыливая руки ароматным мылом и вытирая полотенцем с цветочками: Ленка любила все «красивое».

– Ой, слава богу, каникулы, мама их к себе забрала, в Рязань. Хоть немного отдохну от спиногрызов.

– Как у них дела-то?

– Да все нормально, учатся, в компах своих сидят. Знаешь, у них какой-то странный переходный возраст, он незаметно проходит. Ну, Машка, правда, стала похуже учиться и все толстеет, то одна у нее диета, то другая. А Димка, наоборот, закопался в книжках, так мечтает стать бизнесменом, что прям готов носом землю рыть. А я и рада. Может, из этого что и выйдет, с учетом генов-то. Мартынюк, конечно, глаз не кажет, но денег переводить не забывает, и на том спасибо. Надюш, ну как ты-то?

Рассказывая, Ленка положила на плоскую тарелку с цветочками ароматное мясо, пристроила сбоку горку тушеных овощей и сверху бросила три листика петрушки – все это получалось у нее легко и как бы между прочим. Надя восхищалась этим умением и звала подругу «доброй кухонной феей».