Топ-модель

На лифте мы поднялись на одиннадцатый этаж. На лестничной площадке мельтешили возбужденные жильцы. Их лица были одухотворенные, точно они участвовали в премьере спектакля.

Приняв инициативного Стахова за представителя правопорядка, начали излагать свои версии происшедшего: пьянство, разврат, наркотики.

- Изложите все в письменном виде, - советует охотник на людей и толкает рукой входную дверь квартиры самоубийцы.

Она легко открывается - к моему удивлению.

- Минуточку, - говорит Стахов. - Всем оставаться на местах. - И приказывает мне никого не впускать и не выпускать.

- Хорошо, - пожимаю плечами, заметив, как рука Алекса тянется к кобуре; это меня удивляет - неужели, он считает, что Бирюков прыгнул не сам? Ему кто-то помог? Кто?

Через минуту я приглашена в квартиру. Менхантером, разумеется.

В двухкомнатной квартире, отремонтированной под "евро", плавает удушающий запах парфюмерии. Большая комната буквально завалена дамской одеждой. На столе валяются рваные джинсики и кофточка с ржавыми пятнами крови. Я без труда узнаю одежду Танечки Морозовой. На полу разброшены фотографии топ-моделей. У всех молодые и счастливые лица.

- И твои фотки здесь, - говорит Стахов, оглядывая комнаты. - Понятно, уходим. Не будем мешать беспристрастному ходу расследования, если таковое будет.

По напряженному виду менхантера я догадываюсь, что картина самоубийства его не убеждает. Или, быть может, Стахов не хочет, чтобы официальные органы правопорядка узнали о нашем вторжении на место преступления?

Наш выход из подъезда сопровождается невероятной какофонией звуков: во дворик почти одновременно заезжают карета "Скорой помощи", милицейский "уазик" и машина МЧС. Зеваки ещё более вдохновлены: начинается второй акт бессмертной трагедии под названием "Жизнь и смерть".

Я и Стахов садимся в джип и тихо покидаем подмостки. Странно - у меня нет чувства победы. Все произошло столь стремительно, что я не успела осознать: все закончилось! А пока - усталость и неопределенность.

- Что нос повесила, - ободряет охотник на людей, - мало накуролесила?

Я признаюсь, мол, готовилась к затяжной войне, а выдался короткий бой, в котором я почти не принимала участия. Стахов утешает: ничего, меня ждут другие бои и не менее опасные. Что же касается маньяка, то да, есть вопросы. И самый главный: какая причина падения из окна? Испугался возмездия, совершив ошибку? Понял, что не уйти от правосудия?

- Есть некая театральность во всем этом, - размышляет мой спутник. Будем разбираться, Маша. Процентов восемьдесят, что маньяк "наш". Давай считать, что мы победили? Согласна?

- Согласна.

- Отлично. Тогда отдыхаем перед будущими битвами.

- А с кем биться?

- На наш век мрази хватит, - признается. - Сколько себя помню - все сражаюсь...

- Не с ветряными мельницами ли?

- И с ними тоже, - недобро ухмыляется. - Ничего, Маша, победа будет наша. Всегда!

Будут ли победы? Вопрос спорный. Такое впечатление, что люди, живущие по новым "капиталистическим" законам, утеряли нормальные жизненные ориентиры, и теперь, как слепые, тыкаются в попытках найти высший смысл своего жалкого бытия. Обогащайтесь! - лозунг дня и сегодняшняя национальная идея? Не слишком ли она жалка и ничтожна для нашей широкой и штормовой, как море, души?

- Предлагаю отпраздновать первую викторию, - слышу голос Стахова. - В одном уютном местечке.

- Только не в "Полуночном ковбое".

- А что такое?

Я коротко рассказываю о посещение этого ночного заведения, где произошли всевозможные "кислотные" ЧП. Охотник на людей весело смеется и обещает самое спокойное место в столице: ресторан "Ермак". Там хорошая "деревенская" кухня, народная музыка, и главное, тишина.

Я соглашаюсь - почему бы и нет? Я заслужила торжества с мужчиной, который нравится. По телефону нахожу Евгению и сообщаю последние известия: маньяк выпал из окна, а я вместе с менхантером направляюсь в ресторан, чтобы отдохнуть при свечах.

- Отдохнуть при свечах со Стаховым? - Подчеркнуто переспрашивает. - Ну смотри-смотри.

- Куда смотреть?

- Ты меня понимаешь.

- Прекрати. Я - взрослый человек.

- Ты маленькая и глупенькая.

- А ты, как моя мама, - и отключаю телефон.

Поговорили, черт! Мой спутник понимающе хмыкает, мол, что делать: все мыслят шаблонами, небось, я предупреждена не попадать под его мужественное обаяние?

- Попадают под трамвай, - огрызаюсь. - У меня, может, любовь.

- Любовь? К кому?

- К тебе.

Как мы не врезались в освещенный трамвай на повороте, не знаю. Наверное, нас хранили сахарные ангелочки, летающие в кучевых облаках: они успели вывернуть рулевое колесо и наш джип козликом поскакал по ночной дороге.

Выражение лица водителя было таким, будто увидел цирковую лошадь, умеющую говорить по-человечески.

- Мария, - строго сказал. - Не шути так больше. Я человек нервный и впечатлительный.

- Какие могут быть шутки? - пожала плечами. - Я тебя люблю.

- Прекрати, ты ещё маленькая.

- Я - дылда. У меня рост - метр восемьдесят один. А у тебя?

- Что у меня?

- Рост?

- Отстань. Мало мне проблем.

- Испугался? - рассмеялась. - Ай-яя, такой храбрый мальчик с пистолетом... и...