Топи и выси моего сердца. Дневник

Если в большом городе, в этом муравейнике, населенном полупризрачными безликими существами, человека в самой гуще толпы нередко охватывает глубокое чувство одиночества или отрешенности, возникающее, в некотором смысле, даже более естественным образом, чем среди безлюдных степей или гор, точно так же все, сказанное нами выше относительно развития новейших средств транспорта и связи, уничтоживших расстояния, и глобального расширения горизонтов, доступных современному человеку, может послужить для взращивания в себе отрешенности, самообладания, трансцендентного спокойствия в действиях и передвижениях по широкому миру; для этого необходимо научиться чувствовать себя как дома одновременно везде и нигде.[292]

Мне тут на одном из эфиров знакомый внезапно сказал: «Давай резче! Вперед прорывайся! Наступить должна пора правления русских женщин – страну спасать пора». Резче? Значит, резче. Да – решиться и резче. Потому что Бербок с утра встает и после гречишного чая из соломенного синтентического экофорума глобальных мировых лидеров имени Швабба берет и едет на автобусе на работу, чтобы сказать, что пора начинать войну.

▪ ▪ ▪

Так и я. Еду после кофе на канал Минобороны, чтобы сказать, что пора начинать войну. И то, как я подготовлюсь, повлияет на то, как эта война пройдет – женщины воюют.

Знаете, какое мое единственное конкурентное преимущество? То, что я верю в конец света. И в то что материя – есть иллюзия. Поэтому конец света – избавление. Они не знают, как далеко я могу зайти. Стальная.

А пока – поднимите меня с кровати. И скажите, что в интеллектуальной работе тоже требуется бежать Ironman. Хотя бы половинку.

16 / 12

Оборвалось. Был человек и больше нет. Только он не умер. Просто сторона куба повернулась другой угловиной. Просто я устроила экспрессивный бунт, а он не был воспринят как экспрессионизм. Мои бунты бывают страшными, пугачевскими. Я думала, на такие выставки будут реагировать удивлением, ужасом и попыткой меня успокоить. А зритель смиренно сказал: «Обратитесь к специалисту». Сняв с себя ответственность. И это после разных проговоренных слов, которые произносились, наверное, не в понарошку. Все, требование лишь одно. Просто скажи, что все будет хорошо, я тебя встречу и мир снова станет дышать. И улыбка будет. И теплота. Нет. На «специалиста» – мое слово: «Прощай!». Болезненное, едкое, оно всегда ядовитое, больное, перекошенное. И после него – удаление всей переписки, полной ссылок, интересных бесед и каких-то разных кружочков со снегом, и чтения красивым голосом разных произведений.

Мой экспрессионизм не группа Мост. Но есть и черная моя сторона. Я хромая. Бегу, но я хромая. Это надо знать, оберегать и помогать. Мне сейчас больно.

Слишком быстрое удаление. Слишком быстрое отстранение. Но у меня бешеные антитела.

▪ ▪ ▪

Таксист подъехал ко входу, и я вынырнула из большой желтой машины в черном. Прямо к ступеням вокзала. Никакого снега. Только ступни вокзала. На глазу слеза. Ниспадающая. Таксист на три секунды застыл оттого как красиво эта слеза застыла. Явно красиво. Я уверена. Это и есть красота.

▪ ▪ ▪

Забыла поесть. Забыла выпить кофе. Забыла спать. Забыла быть строгой. Не смогла сказать реплику по важнейшей теме, но сделала сюжет на важнейшую тему. Продолжаю бег. Бегу. Скоро поступит звонок. Скоро выступаем. Скоро выдвигаться. Льдины откололись и упали вниз.

Я открылась. Так не открываются. Слишком откровенно, как будто сняла кожу. Нельзя так ее с себя сдирать. Зато очень больно. Одиночество. И никто никогда не сможет помочь моим слезам остановиться.

РИА Новости 16.12.2021:

Как уютно украсить свой дом к Новому году, рассказали РИА Новости дизайнеры интерьера:

Если нет места для елки, можно использовать лапник – ветки хвойных придадут атмосферу новогоднего настроения и подарят запах леса и праздника; кроме лапника можно использовать сухие ветки деревьев, украсив их елочным игрушками.

И на могилу положите лапы. Сосновые.

▪ ▪ ▪