Тополя нашей юности

Косте пришлось дать согласие и на это. Мяч и сетку притащил Аркадий Понедельник, выступавший теперь уже в качестве посредника между двумя улицами. Пленных отпустили.

Радостной возвращалась Слободка от Титовой сажалки. Победа была полная. Яша чувствовал себя на седьмом небе. У мальчика не было даже крошечки обиды на Алешу за его прежние насмешки. Если бы Алеша приказал теперь Яше помыть его ноги, мальчишка не колебался бы ни минуты. О таком посрамлении Первомайки, которого добился Алеша, Яша даже не мечтал. Так им и нужно, этим гордецам, пусть не задаются! Грудь Яши распирала гордость за Слободку, за рыжего Алешу, такого смелого и умного.

Несколько дней Слободка жила впечатлениями последнего боя. Может, сто раз вспоминались все подробности этой героической баталии, поведение каждого, кто принимал в ней участие. Яшу похвалил сам Алеша. Он сказал перед всем войском, что Яша не трус, что он и в разведку ходил смело, и хорошо воевал возле сажалки. Если раньше Яша не знал, что такое полное счастье, то теперь он вдосталь наслаждался этим чудесным чувством.

Сетку повесили на выгоне около Алешиного двора. Слободка теперь с утра до вечера играла в волейбол. Яша приходил домой только в сумерки, утомленный и счастливый. Он забывал иной раз даже пообедать. Он мог бы и не ужинать, если бы не мать. Но она не хотела ничего понимать и всегда, когда Яша опаздывал, бралась за веник. И все же это были мелочи в сравнении с той огромной радостью, которую сулил Яше каждый новый день.

Лето проносилось веселым хороводом незабываемых впечатлений. Оно щедро дарило ясные, теплые дни, заполненные большими и малыми приключениями, звездные вечера с их приманчивым звоном колокольчиков в ночном и неслышным полетом летучих мышей, оно не жалело земляники, вишен, яблок и многих других чудесных вещей. Это лето, как никогда, сплотило Слободку. Мальчишки повсюду ходили гурьбой. Они побывали даже в густом осиновом лесу, где, как рассказывали родители, водились самые настоящие лоси, совершали походы на далекую речушку Ведрицу, забирались на маяк, с вершины которого были видны не только все деревенские околицы, но и открывались новые, совсем еще не изведанные горизонты.

И везде, где появлялась Слободка, Первомайка вынуждена была ей уступать.

— Мы вас били и будем бить! — заявлял рыжий Алеша, увидя кого-нибудь из первомайцев. — Спасибо за волейбольный мяч. Когда купите новый, скажите нам. Нам и другой понадобится…

Первомайцам, конечно, было обидно слушать эти насмешки. Они попытались восстать. Однажды они начали драку и были с позором разбиты вновь. Не пришлось даже звать Аркадия Понедельника с его мальчишками. Слободка находилась теперь в зените своей славы, и она, несомненно, могла бы разбить армию куда более сильную, чем армия Первомайской улицы.

Слободка праздновала свою вторую победу. Вслед за ней пришла и третья, и четвертая…

Но и летнее ясное небо часто затягивают тучи. С Тарабановым Алешей начало твориться нечто такое, что испортило все дело. Алеша начал задаваться, как никогда. Он так высоко задрал свой облупленный нос, что с ним просто нельзя было разговаривать.

Однажды, когда играли в волейбол, Яша отбил мяч в канаву. Он побежал за мячом, но Алеша его остановил.

— Вон с поля! — приказал Тарабан. — Мазилы мне не нужны.

Яше было обидно до слез. Разве не ходил он в разведку, не воевал с первомайцами, что этот Тарабан прогоняет его теперь с поля, как чужого? А сам он разве не загонял мяч в канаву? Загонял, но никто ему не сказал ни слова.

Рыжий Алеша прекращал игру, когда ему хотелось, и забирал мяч домой. Там его гоняли по двору младшие Тарабаны. Алеша не слушал теперь даже командиров полка — Змитрока Колошкана и Алеся Бахилку. Тарабана за глаза ругали все, но при нем молчали. Его еще боялись, рыжего Алешу, — все-таки он был самым сильным во всей Слободке.

Как-то Яша сказал при мальчишках, что мяч принадлежит всем и для его хранения просто надо найти удобное потайное местечко. Тогда не придется выпрашивать у Тарабанов. Яше поддакнули все, но в тот же вечер кто-то передал рыжему Алеше Яшины слова. Тарабан вызвал вечером Яшу к себе и избил его при всех. Никто за хлопца тогда не заступился. Боль и глубокая обида распирали Яшину грудь. Убегая от Алеши, он крикнул, что выходит из войска и больше никогда не будет воевать за Тарабана.

Но сказал это Яша просто от злости. Он и сам тогда еще не знал, как поступить. Все же к Тарабану он не ходил целую неделю.

Яша как неприкаянный слонялся по своему двору и с завистью следил за теми, кто не поссорился с Тарабаном и мог играть в волейбол, купаться в Титовой сажалке, ходить за яблоками в Салвесев сад. Яша даже лазил тайком на крышу своей хаты и оттуда высматривал, что делается на Тарабановом дворе…

В самом конце каникул случилось неожиданное. Во двор к Яше прибежал Змитрок Колошкан, командир Яшиного полка, и рассказал, что Аркадий Понедельник изменил. Он со своим войском перешел на сторону Первомайки. Первомайка теперь вместе со станционными мальчишками будто бы готовит наступление…