Тополя нашей юности

У Рогули снова открылась на боку рана, и Яша погнал ее на пастбище. Только теперь он гонял корову вместе с Пепой. Ему нужно было присматривать, чтоб Рогулю не зацепила какая-нибудь бодливая корова. На этот раз Яша был рад, что отвязался от Тарабана. В последние дни он уже реже заглядывал на Тарабанов двор и не очень радовался, когда Алеша его за что-нибудь хвалил. А теперь вот появился хороший повод совсем не ходить к рыжему Алеше.

Поведение Пепы с первого дня поразило Яшу. Он не лежал целый день, как другие пастухи, подложив свитку под бок, а все время, согнувшись, что-то искал. Яша увидел, что Пепа рвет и прячет в сумку какую-то траву. Потом он связывает эту траву в пучки.

— Зачем тебе эта трава? — закричал в самое ухо пастуха Яша.

— Лекарство, — улыбаясь, ответил Пепа. — Лекарство…

Прошло еще несколько дней, и Яша убедился, что Пепа совсем не глупый. Мальчик просто для интереса спросил у него, сколько будет сто на сто.

— Десять тысяч, — спокойно ответил пастух.

Тогда Яша попросил умножить триста двадцать четыре на семьдесят три. Пепа умножил мгновенно. Он не пользовался ни карандашом, ни бумагой. Он мог складывать, вычитать, умножать и делить в уме любые числа. Яша даже испугался. Казалось, что в памяти Пепы были заранее записаны ответы на все его вопросы.

С этого дня Яша начал смотреть на пастуха новыми глазами. Он только не понимал, почему Пепа так легко позволяет Тарабану насмехаться над собой.

— Хочешь, я покажу тебе ужа? — улыбаясь, предложил однажды Пепа.

— Зачем мне этот уж? — Яша даже вздрогнул.

— Не бойся, он не укусит…

Пепа присел возле корня вывороченного дерева и вытащил откуда-то длинного, толстого, как лошадиное путо, ужа. Он извивался у него в руках, но не кусал. Пепа делал с ужом что хотел: связывал его в узел, а он только тихо шипел. Яша не знал, что и подумать о Пепе. Дома он рассказал все матери.

— Он чародей, сынок, колдун, — сказала мать. — Не связывайся с ним.

Но Яша не верил, что Пепа колдун. В школе говорили, что никакой нечистой силы на свете нет. Нет ни бога, ни черта, есть одна только природа. Пепа же вообще не был похож на колдуна. Он был тихий, спокойный и никому не делал никакого зла.

Яша заметил, что пастуха любит все живое. От него не убегала ни одна корова, на него не лаяла самая злая собака. Они будто чувствовали, что к ним подходит человек с чистой и открытой душой.

Бродя вместе с Пепой за коровами, Яша редко вспоминал Тарабана. Что умел Тарабан? Только кричать на всех и драться. Пепа же открыл Яше новый и интересный мир.

Каждый день пастух показывал мальчику новые птичьи гнезда. Он умел их отыскивать по каким-то невидимым, неуловимым приметам.

— Жаворонок здесь живет, — сказал Пепа, когда они гнали стадо через вспаханное под пар поле.

Яша целый час кружил по загону, ощупал, кажется, каждый камешек и ничего не нашел. Пепа же всего два раза прошел краем поля и показал Яше устроенное на самой пахоте маленькое гнездышко, в котором лежало пять сереньких, под цвет земли, яичек.

Другой раз Пепа показал Яше гнездо голубя-туркалика. Сизый голубь выводил птенцов в дупле, где-нибудь на высоком дубе, на который было нелегко влезть. А туркалик даже не вил себе хорошего гнезда. Два белых яичка туркалика были хорошо видны с земли, снизу.

Однажды Яша нашел гнездо сам. Он удивился: среди полудюжины небольших сереньких яичек лежало одно синеватое в крапинку. Оно было больше других. Мальчик долго ломал голову над этим явлением и ни до чего не мог додуматься. Пришлось позвать Пепу.

— Гнездо иволги, — сказал пастух. — А большое яйцо положила кукушка. Она ленится кормить своих детей сама.

Яше стало обидно за кукушку. Он считал ее такой хорошей и умной птицей. Она умела отгадывать, сколько кто проживет на свете лет, и вот на тебе — не хочет кормить своих собственных детей. Может, и отгадывала кукушка тоже неправильно, раз она такая бессовестная птица.

Пасти вместе с Пепой было интересно. Он много знал, но почти всегда молчал и только беспомощно, по-детски улыбался. Яша чувствовал себя сильнее Пепы, и мальчику было обидно за своего нового друга. Такой он большой, умный, а его все считают дурачком, насмехаются над ним. Почему он не покажет людям свою силу и ум? Яша несколько раз приставал к пастуху с этим вопросом, но Пепа только улыбался.

— Мне так хорошо, — говорил он натужным, тихим голосом. — Я никого не трогаю, и меня никто не трогает.

Пепа ложился на спину и целый час смотрел на небо, думая о чем-то своем, неведомом.

11

Улица Первомайка даже своим внешним видом отличалась от Слободки. Хаты здесь были преимущественно новые и не лепились так тесно, как в старой части села — в Слободке. Почти в каждом дворе был сад, а там, где его не было, росло хоть несколько деревьев. Весной и летом улица напоминала длинный зеленый коридор.