Тополя нашей юности

Яша неохотно открыл дверку. Голубь вырвался из клетки и, сделав над двором два неуверенных, медленных круга, стремительно начал набирать высоту. Через минуту в небе видна была только серая точка, приближавшаяся к лесу.

— Не вернется, — с грустью заметил Яша.

— Значит, найдет своих, — сказал Костя Кветка.

Мальчики зашагали в школу. О Тарабане они даже не вспоминали. Он больше не занимал в их мыслях никакого места, смелый Алеша Тарабан. Он не знал ни о ледниках, ни о Христофоре Колумбе, ни даже о том, что в скором времени люди полетят к звездам…

1957

ПЕРЕЛОМНЫЙ ВОЗРАСТ

Перевод Е. Мозолькова

1

Пека был хороший парень. В этом я убедился, как только мы познакомились. Он первый подошел ко мне и поздоровался, хоть это следовало сделать мне, как хозяину дома. Дело в том, что Пека приехал к нам на квартиру. Приехал из города в наше тихое местечко, ставшее в тот памятный год районным центром. Я немного боялся городских, немного их недолюбливал и, может, потому в день приезда Пеки отнесся к нему не очень дружелюбно.

Возможно, была и другая причина, помешавшая мне увидеть в мальчике своего единомышленника. Из кузова полуторатонки, остановившейся возле нашего двора, соскочила молодая женщина громадного роста. Таких высоких женщин в нашем местечке не было. Вот почему я не обратил внимания на толстого мужчину и мальчика, которые тоже вылезли из машины.

Я помогал таскать вещи во вторую комнату нашей хаты, которую сдали мои родители этим приезжим, и все время смотрел только на высокую, тонкую квартирантку. Она с непривычки стукнулась головой о верхнюю перекладину калитки, а потом всякий раз, когда проходила в нее, сгибалась в дугу.

Вещи мы перетащили, и новые хозяева начали их расставлять и приводить в порядок свою комнату. И она сразу стала лучше, чем наша. Во двор квартиранты выходили через переднюю половину хаты, которая осталась нам, и теперь вся жизнь нашей семьи была у них на виду. Мне стало немного грустно от этого, и, чтобы развеять печальные мысли, я вышел на улицу.

Я не приходил домой до самого вечера. А вечером у нас как раз и произошло знакомство с Пекой. Он, должно быть, ждал меня. Он сидел за калиткой на скамеечке и чертил прутиком по земле.

— Добрый день, — сказал он. — Меня зовут Пека, давай дружить.

— Пека? — удивился я. — Разве есть такое имя?

— Ну, по-обыкновенному Петро. Это меня так Рашель называет.

— Какая Рашель? Твоя мама?

— Матери у меня нет, — грустно проговорил Пека. — И отец умер. Рашель — сестра.

Мне стало жалко Пеку. Я уже упрекал себя за то, что так неласково встретил его сегодня утром. Минут через двадцать мы знали друг о друге все. Пека перешел в тот же класс, что и я, мы сразу условились, что он запишется в пятый «Б», чтобы нам вместе учить уроки. От своего нового друга я узнал, что он умеет играть в шахматы и собирается смастерить собственный радиоприемник. Я в то время еще не играл в шахматы, а что касается радиоприемника, то даже не прикасался к нему. Конечно, я сразу проникся уважением к Пеке, хоть меня и точила зависть. Но мои собственные козыри были еще не раскрыты, и я надеялся взять реванш.

— Ты читал «Капитана Гаттераса»? — спросил я у Пеки, надеясь услышать отрицательный ответ.

Эта книга в дореволюционном издании попалась мне без обложки, и я таил надежду, что он ее не читал.

— Жюль Верна? — Пека ни капельки не удивился моему вопросу. — Читал еще в прошлом году.

Начало для меня складывалось неудачно. Теперь была очередь Пеки задавать вопросы, и я настороженно притих.

— А ты читал «Робинзона Крузо»?

Не прочитать «Робинзона Крузо» было бы просто стыдно, на этом меня Пека словить не мог. Я прочитал даже не одну, а три книги про разных робинзонов, о чем ему сразу заявил. Мы довольно долго экзаменовали друг друга и, наконец, согласились, что силы у нас примерно равные.

В тот вечер мы так увлеклись разговорами, что даже не услыхали, как к забору подошла длинная Пекина сестра.

— Пека! — послышался ее резкий голос. — Иди спать. Ты себе сегодня заработал.

Пека подскочил и, втянув голову в плечи, медленно поплелся во двор. Мне стало немного неловко за товарища. Ничего ведь плохого мы не делали.