Тополя нашей юности

Но этот случай скоро забылся. Нашлись дела поважнее крикливой Пекиной сестры, и мы отдались им всем сердцем. Каникулы еще не кончились, и я с утра ходил на заработки — выпалывал на станции траву между шпалами. За это мне платили сто двадцать рублей в месяц — деньги по довоенному времени немалые. Домой приходил часа в четыре, и Пека уже ожидал меня. Я быстро обедал, и мы прятались под поветь. Туда вместе с нами старались пробраться и мои младшие братья, но я их безжалостно выпроваживал. Под поветью мы мастерили радиоприемник, и лишние глаза там были совсем не нужны. Мы успели сделать только небольшой ящичек и перематывали катушки. Главную роль в нашем общем деле играл, конечно, Пека, а я был только подсобной силой. Дружок часто показывал мне чудодейственный камешек — детектор, и уверял, что до начала занятий мы будем слушать радио. У него действительно были золотые руки. Он умел читать напечатанные в книге схемы, очень ловко пользовался стамеской, напильником, щипцами. Я начинал верить, что мы с Пекой принесем в наш пятый «Б» самую интересную новинку.

На нашем конструкторском пути стояли неодолимые препятствия. На недостаток материалов мы жаловаться не могли, у Пеки хватало разных винтиков, шурупов, мотков медной проволоки. Препятствия были куда более серьезные. Вечером как раз просыпалась сестра Пеки — Рашель. Она вообще вела себя странно. Ночью читала и ложилась спать под утро. Утром вставала, завтракала и снова засыпала. Просыпалась Рашель в то время, когда у нас шла самая горячая работа. Конечно, если бы мне не надо было ходить на железную дорогу, мы мастерили бы свой приемник днем. Но выбирать не приходилось: новые штаны, рубашка и ботинки, в которых я собирался явиться в пятый класс, зависели от моего заработка.

Просыпалась Рашель, и наша работа кончалась.

— Пека! — кричала она. — Принеси воды!

Пека быстро складывал инструменты и со всех ног бежал хозяйничать. Он носил воду, чистил картофель, разжигал примус и готовил обед. Рашель смотрела и командовала. Я не завидовал Пеке. У меня был собственный заработок, и я гордился тем, что мной в семье никто не командует. Когда я приходил с работы, мать ставила на стол обед, и я иной раз даже швырял ложку, если считал еду невкусной.

Все же мы как-то ухитрялись мастерить приемник. Возможно, у нас что-нибудь и получилось бы, если бы не один неприятный случай. Однажды, когда мы приступили к самой тонкой работе, — перекладывали листиками слюды пластинки будущего конденсатора, — Рашель проснулась раньше обыкновенного. Занятые работой, мы не слышали, что она звала Пеку, а потом прилетела под поветь.

— Это что такое? — закричала она. — Ты чем выпачкал майку?

Пекина майка была еще совсем чистая, только самый придирчивый глаз мог заметить на ней маленькое пятнышко. Это пятнышко Пека посадил еще вчера, когда мы припаивали катушки. Рашель просто искала причину, чтобы отомстить ему за то, что он не явился на ее зов.

— Я выстираю майку, — лепетал мой товарищ побледневшими губами. — Я не слышал, как ты звала.

Рашель больше не кричала. Она схватила ящичек, где уже были припаяны три готовые катушки, и ушла. Пека стоял испуганный и молчаливый.

— Ты больше этой дрянью заниматься не будешь, — уже на пороге крикнула Пеке сестра. — Ты себе сегодня заработал.

Я не понимал, почему Пека так боится Рашели. Он из кожи лез, чтобы угодить ей, ходил при ней покорный и молчаливый, хотя по характеру был веселый и живой мальчик. Мои младшие братья Василь, Филипп и Кузя, с которыми я обращался не очень-то деликатно, меня нисколько не боялись. Они дразнили меня, дурачились, как с равным, таскали мои вещи, а когда им от меня попадало, изредка жаловались матери. Никакой власти я над ними не имел. Пека же дрожал перед сестрой как осиновый лист.

Приемника мы так и не сделали. Пека после этого случая несколько дней угождал сестре изо всех сил. Но когда он заикнулся о приемнике, она решительно заявила:

— Ты перешел только в пятый класс. С радиотехникой вы познакомитесь в седьмом классе, когда по физике будете проходить электричество. Теперь тебе это не нужно.

Рашель была учительницей. Она хотя и не работала в школе, но очень гордилась своей профессией и учила мою мать, как нужно воспитывать детей. Пеку она заставляла соблюдать строгий режим. Он вставал и ложился спать в определенные часы, не имел права съесть яблоко, не ошпарив его кипятком, не мог читать книг, которые Рашель не разрешала. Сама она не придерживалась никакого режима.

Муж Рашели, Семен Борисович, дома бывал редко. Он работал в нескольких заготовительных организациях и всю неделю ездил по району. Семен Борисович заготавливал шкуры, грибы, рога и копыта, шерсть, мед, лекарственные травы и даже еловые шишки. В субботу, в полдень, он приезжал, мылся, брился и садился пересчитывать деньги. Денег у него всегда было много — полная кожаная сумка.