Читаем Топологии Миров Крапивина полностью

А если ваш малыш применяет магию, да такую, что достославному Мерлину и не снилась? Что вы сделаете, что предпримете в ответ?.. Будете поощрять его конфеткой или запрёте в тёмный чулан, чтобы не колдовал и не общался бы с разными…? (вместо многоточия вставьте всё, что душе вашей угодно, но согласитесь, что и первая, и вторая из предложенных реакций — крайне идиотские…)

Так может, надо не хвататься за голову (ремень, плеть, тапочек — ненужное зачеркнуть), а попытаться разобраться в корнях вопроса?

Ну что же, давай попытаемся…

Детская Магия. Термин не нов — в трёхтомнике «Всеобщей Магии» ему посвящена целая глава. Там же подробно разжёвано, как она работает, почему и каким способом. Разобраны частные примеры и обобщающие формулы-законы. Но нас сейчас интересует не это…

Скорее, сперва нас заинтересует не «как они (дети) это всё делают», а «зачем». И, разумеется, в каких же книгах Владислава Петровича это помянуто.

Первым из упомянутых у ВПК применением «заклиналок» была, пожалуй, заклиналка для отвода всяческих неприятностей, появившаяся в «Баркентине с именем Звезды». Если помните, там говорящий лягушонок Чип сообщает Мальчику это нехитрое заклинание-считалку. Вспомним:

«— Пойду, — сказал он наконец. — Наверное, будет нахлобучка.

— Выдер-рут? — с беспокойством спросил Чип.

— Ну что ты! Просто будут говорить всякие скучные слова.

Лягушонок посмотрел на небо:

— Вон светлая тучка. Вон звезда. Ты скажи волшебную считалку, и всё будет пр-ре-красно.

— Какую считалку? — удивился Мальчик.

Тогда удивился и Чип:

— Ты не знаешь? Я думал, все мальчики знают эти волшебные слова. Я их подслушал на земле, когда ребята играли в пр-ряталки. Вот какие:

Тучка — светлый парашют,Очень я тебя пр-рошу:Разгони мою беду,Позови мою звезду.Пусть она, как светлый лазер,Луч пошлёт на землю сразу,Пусть дрожат мои враги.Кто не верит мне — беги!

Чип, видимо, гордился, что выучил эти стихи.

— Никогда не слыхал, — сказал Мальчик. — Ну, всё равно. Это же обыкновенная считалка. Что в ней волшебного?

— Нет, не всё р-равно, — возразил Чип. — Один р-раз был случай. Маленький мальчик хотел спрятаться и не успел. Его уже почти нашли, а он взял и сказал эту считалку. И стал пр-росто совсем невидимка.

— Показалось тебе, — сказал Мальчик. — Не может этого быть.

— А говорящие лягушонки могут быть? — обидчиво спросил Чип. От досады он даже стал ошибаться в словах.

— Ты думал, что не могут, а я есть.

— Ладно, — сказал Мальчик. — Я попробую. Только… там говорится: «Пусть дрожат мои враги»… Мне ведь от мамы попадёт, а разве она враг? Она ведь за меня же беспокоится.

— Мама, конечно, хорошая, — объяснил Чип. — А враги — это непр-риятности, которые тебя ждут. Пр-ротив них и нужны волшебные слова. (Выделено автором статьи)

— Я попробую, — повторил Мальчик.

И попробовал. Пока бежал к дому, прошептал считалку. И знаете, что потом было?

— Ну, наконец-то, — сказала мама. — Я уже начала волноваться. Беги умойся, а я разогрею ужин.

Вот и всё. Согласитесь, что это чудо не меньшее, чем говорящий лягушонок.»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Этика Михаила Булгакова
Этика Михаила Булгакова

Книга Александра Зеркалова посвящена этическим установкам в творчестве Булгакова, которые рассматриваются в свете литературных, политических и бытовых реалий 1937 года, когда шла работа над последней редакцией «Мастера и Маргариты».«После гекатомб 1937 года все советские писатели, в сущности, писали один общий роман: в этическом плане их произведения неразличимо походили друг на друга. Роман Булгакова – удивительное исключение», – пишет Зеркалов. По Зеркалову, булгаковский «роман о дьяволе» – это своеобразная шарада, отгадки к которой находятся как в социальном контексте 30-х годов прошлого века, так и в литературных источниках знаменитого произведения. Поэтому значительное внимание уделено сравнительному анализу «Мастера и Маргариты» и его источников – прежде всего, «Фауста» Гете. Книга Александра Зеркалова строго научна. Обширная эрудиция позволяет автору свободно ориентироваться в исторических и теологических трудах, изданных в разных странах. В то же время книга написана доступным языком и рассчитана на широкий круг читателей.

Александр Исаакович Мирер

Публицистика / Документальное