Торговцы космосом

Скоро все закончится, думал я. Теперь-то уж ничто меня не остановит! Шокен на Луне: там народу куда меньше, чем на Земле, и нравы попроще, так что добраться до него будет несложно. К Шокену, потом обратно на Землю – и к Кэти… При этой мысли я ощутил укол в сердце. Можно было спросить у Эстер, как бы невзначай, что слышно о Джеке О’Ши, – но я не спрашивал. Боялся, что мне не понравится рассказ о герое-лилипуте и его триумфальном шествии из города в город, от женщины к женщине.

Наконец бесконечный парад рекламных роликов прервало сухое объявление:

ПАССАЖИРОВ ПРОСЯТ ПОДНЯТЬСЯ НА КАМБУЗ («Дэвид Рикардо» – корабль британский, и говорят здесь на английский манер) ЗА ПОСЛЕДНЕЙ ПОРЦИЕЙ ЖИДКОГО РАЦИОНА. СЕЙЧАС ВОСЕМЬ ЧАСОВ. ДАЛЕЕ ВПЛОТЬ ДО ПОСАДКИ ТВЕРДЫЕ И ЖИДКИЕ ПРОДУКТЫ ВЫДАВАТЬ НЕ БУДУТ.

Эстер улыбнулась, взяла поднос и вышла из каюты.

Вернулась она, как обычно, минут через десять. За это время ракету пару раз тряхнуло – ровно настолько, чтобы мой желудок это почувствовал. Мы уже подлетали к Луне, и, очевидно, капитан выправлял курс.

Появилась Эстер с двумя бутылками кофиэста.

– Митч, – шутливо упрекнула она меня, – что же вы не разложили теннисное поле?

– Не хочется играть. Давай лучше попьем. – Я протянул руку за своей бутылкой, но она отвела руку в сторону. – Что такое?

– Ну хоть один сет!

– Черт, Эстер, я неясно выразился? – рявкнул я. – Не забывай, кто здесь главный, девочка!

Я не стал бы так на нее срываться, не будь это кофиэст. При виде красной этикетки с символом «Старрзелиуса» мне сделалось совсем нехорошо. Я знал, что это такое. Синдром отмены. Давно не пил кофиэста – но, как видно, полностью с него «слезть» невозможно.

Эстер напряглась, ее лицо застыло.

– Извините, мистер Кортни.

И вдруг судорожно схватилась за живот.

Испуганный, я вскочил и подхватил ее. Эстер была бледна как полотно, не держалась на ногах и стонала от боли.

– Эстер, – воскликнул я, – что такое? Что…

– Не пейте! – простонала она хрипло, держась за живот. Ногтями она разорвала на себе нейлоновую блузку и теперь царапала кожу. – Кофиэст… отравлен… ваша порция… я пробовала все ваши порции.

– Врача! – заорал я в переговорное устройство, вделанное в стенку каюты. – Скорее врача! Женщина умирает!

В ответ раздался голос главного стюарда:

– Слышу, сэр. Корабельный врач сейчас будет у вас.

Лицо Эстер, искаженное судорогой, вдруг разгладилось – это напугало меня еще сильнее.

– Твоя Кэти… – прошептала она слабым голосом. – Стерва Кэти! Как она могла тебя бросить, мучить тебя – такого… такого… Ты слишком хорош для нее, Митч. Она тебя не заслуживает. – Ее лицо снова передернула судорога, глаза помутнели. – Забавно! Вечная история: жена и секретарша… Я ждала, ждала – а ты так ни разу меня и не поцеловал…

Я не поцеловал ее и сейчас. Не успел. Эстер умерла у меня на руках, и когда корабельный врач, протиснувшись в узкую дверцу каюты, бросил на нее взгляд, по его лицу я понял, что надежды нет.

Однако мы отнесли ее в лазарет и подключили к системе жизнеобеспечения. Сердце Эстер снова забилось, грудь начала вздыматься и опускаться. Она открыла глаза.

– Где вы? – громко и четко спросил врач.

Она слегка шевельнула головой. Сердце у меня отчаянно забилось.

– Она нас слышит? – прошептал я.

– Чисто физиологическая реакция, – с профессиональной холодностью ответил врач.

И был прав. Я видел слабые движения головы, видел, как трепещут ее ресницы – друг с другом не в такт. Врач продолжал задавать вопросы.

– Кто вы? – При этом вопросе на лбу ее обозначилась морщинка, шевельнулись губы. Тень жизни сохранилась в ней, но не более.

Врач повернулся ко мне.

– Придется выключить аппарат. Ничего иного не остается, – мягко добавил он. – Наступила необратимая клиническая смерть. Понимаю, когда перед вами тело близкого человека, всегда трудно поверить…

– Выключите это, – сказал я хрипло, имея в виду не столько машину, сколько саму Эстер – то, во что она превратилась.

Врач повернул рубильник и выдернул иглу.

– Ее тошнило? – спросил он. Я кивнул. – Это ее первый полет? – Я кивнул. – Боль в животе? – Снова кивнул. – Прежде ни на что не жаловалась? – Покачал головой. – Головокружения бывали?

На этот раз я кивнул, хотя не знал, бывали ли у Эстер головокружения. Врач явно клонил к какому-то выводу.

Он спрашивал дальше – и было вполне очевидно, каких ответов он ждет. Аллергии, головные боли, частые кровотечения, болезненные менструации, усталость во второй половине дня… Наконец он объявил:

– Очевидно, болезнь Флейшмана. Известно о ней достаточно мало. По-видимому, связана с ухудшением работы адренокортикотропических телец в условиях космических перелетов. Запускается цепная реакция тканевой несовместимости, воздействующая на спинномозговую жидкость, и…

Тут он взглянул на меня – и добавил совсем другим тоном:

– Знаете, у меня есть немного спирта в аптечке. Хотите?