Торговцы космосом

– Тан, – проворчал он, – может, Мори не интересуется политикой.

Политика, подумал Мори, что ж, пусть будет политика. У него кружилась голова. Слушая эту женщину, он чувствовал себя словно шарик в игральном автомате, испытанном сегодня утром. И еще неизвестно, сколько углов, столбов и поворотов ждут его впереди.

Он сказал – почти что искренне:

– Пожалуйста, продолжайте, миссис Бигелоу. Мне очень интересно.

Она улыбнулась, но затем отчего-то нахмурилась. Мори напрягся было, но сообразил тут же, что вовсе не он – причина такого преображения.

– Роботы! – громко прошипела Танакил. – Вы думаете, это они работают на нас? Ха-ха три раза! Это мы – их слуги, это мы работаем на них – каждую секунду каждого дня нашей жалкой жизни! Люди – рабы! Мори, хотите присоединиться к нам и стать свободным?

Мори отгородился бокалом и сделал свободной рукой некий жест, который можно было толковать довольно-таки двояко, но женщину он, кажется, устроил. Танакил заговорила тоном заправского обвинителя:

– Знаете ли вы, что больше трех четвертей населения в этой стране за последние пять с половиной лет получили нервные расстройства? Что больше половины сидят на постоянном учете у психиатров по поводу психозов? И это все не считая неврозов, которые есть и у моего мужа, и у Хоуленда, да и у вас, уверяю. Можете мне поверить, у меня они тоже есть. Знаете, что минимум сорок процентов населения подвержены маниакальной депрессии, тридцать один – шизофрении, тридцать восемь процентов имеют целый набор незафиксированных психогенных расстройств, и двадцать четыре процента – шизоидные…

– Подожди минутку, Тан, – перебил ее Хоуленд. – Сыпешь процентами как горохом! А ну давай сначала – и попонятнее.

– Ну и черт с ним, – мрачно сказала женщина. – Жаль, что здесь нет моего мужа. Он выражает это гораздо лучше, чем я. – Она отпила из бокала. – Пока вы не совсем окосели, – неприятным тоном обратилась она к Мори, – как насчет еще по одной, на сей раз в счет моей потребительской книжки?

Мори согласно кивнул – в его замешательстве это было проще всего. Выпив, он сделал еще один заказ – снова на книжку Хоуленда. Насколько он понял, женщина, ее муж и, вполне возможно, Хоуленд принадлежали к какой-то антироботной группе. Он слыхал о таких; они имели квазиправовой статус, ни одобренный, ни запрещенный, – но никогда не сталкивался с ними раньше. Вспоминая ненависть, которую мучительно переживал на сеансе психодрамы, Мори с тревогой подумал, что, возможно, с этими ребятами у него куда больше общего, чем может показаться. Но расспросы с его стороны никак не помогали твердо усвоить принципы организации.

В конце концов женщина оставила попытки объяснений и отправилась искать мужа, а Мори и Хоуленд, выпив еще по стаканчику, слушали, как пара пьяниц спорит о том, на чью книжку запишут новую порцию выпивки. Они находились в состоянии опьянения Альфонса-Гастона[27]; утром явно пожалеют о том, потому что каждый из них все уступал другому право тратить пайковые баллы. Мори с тревогой думал о своих собственных сбережениях: уж точно Хоуленду дадут кредит за то, что Мори сегодня много пил. Конечно, это послужит хорошим уроком – нечего забывать книжку.

Потом вернулась Танакил Бигелоу, а с нею – тот самый верзила, с которым Мори уже встречался в компании Сэма-фальшивомонетчика, генерала и предводителя всех прохвостов в Старом городе.

– Наш мир удивительно тесен, не правда ли? – прогудел Уолтер Бигелоу, лишь слегка сжав руку Мори в своей. – Видите ли, сэр, жена сказала мне, что вас интересуют основные философские мотивы нашего движения, и я хотел бы обсудить их с вами. Начнем с того, сэр, рассматривали ли вы принцип двойственности?

– Принцип чего? – переспросил Мори.

– Минутку, – вежливо сказал Бигелоу. Он откашлялся и продекламировал:

Во Древнем Китае сей принцип открыт,
Он ярко сияет – досель не забыт,
Распался началами – женским, мужским,
Слепящий спирально-нарезанный вихрь –
Отсель – Ян и Инь.

Уолтер скромно пожал плечами.

– Это лишь первая строфа, – сказал он. – Не знаю, много ли вы из нее извлекли.

– Не очень много, – признался Мори.

– Вторая строфа, – твердо объявил Бигелоу:

Внял Гегель ему – и прозрел очень ясно,
Но вот Карл Маркс волком вкрался опасным,
Он свод разработал блистательных правил,
И принцип он с ног на макушку поставил:
Теперь – Инь и Ян.

Последовала выжидательная пауза. Мори сказал:

– Я… эм… не уверен, что понима…

– Здесь все прекрасно суммировано, не правда ли? – воскликнула жена Бигелоу. – О, да если бы другие видели все так же ясно, как ты, Уолтер! Робот – враг и робот – спаситель, тут и голод, тут и переедание – всюду двойственность, всюду!

Бигелоу похлопал Мори по плечу.