Торговцы космосом

– Все в подвале. Они вам зачем-то понадобились?

– Да нет. Просто что-то их не видно. Принеси мне выпить.

Генри заколебался:

– Виски, сэр?

– До обеда? Нет, конечно. Принеси мне «Манхэттен».

– У нас кончился вермут, сэр.

– Весь? Будь добр, скажи мне, как так вышло?

– Он весь израсходован, сэр.

– Вздор какой! – огрызнулся Мори. – У нас никогда в жизни не заканчивался вермут, и ты сам это прекрасно знаешь. Да мы только что получили на днях нашу пайку, и я… – Мори осекся. Когда он посмотрел на Генри, в его глазах внезапно промелькнул ужас.

– Что с вами, сэр? – осторожно поинтересовался робот.

Мори ощутил, как в горле встал ком.

– Генри, я… сделал что-то, чего… не должен был?

– Не знаю, сэр. Не мне решать, что вы должны делать и чего не должны.

– Ну да, – мрачно согласился Мори. Бездумно уставившись в никуда, он силился хоть что-нибудь вспомнить. То, что подсовывала память, ему решительно не нравилось. – Генри, а давай-ка спустимся в подвал. Прямо сейчас!

Слова Танакил Бигелоу о том, что «слишком много роботов слишком много делают», и заронили в него идею. Будучи в подпитии, куда более раскрепощенный чем обычно, он понял – проблема ясна, а решение ее – и того очевидней.

Он огляделся вокруг в мрачном беспокойстве. Его собственные роботы, следуя его собственным приказам, данным неделями раньше…

– Это именно то, что вы велели нам сделать, сэр.

Мори застонал. Он наблюдал за сценой беспрецедентной активности, и от этого у него по спине пробежали мурашки.

Робот-дворецкий усердно трудился, его медное лицо ничего не выражало. Одетый в спортивные панталоны Мори и в туфли для гольфа, он методично лупил мячиком о стену – с клюшкой Мори в руках. Когда мяч совсем приходил в негодность, он брал другой; приходил черед и клюшке сломаться. От активного снования робота туда-сюда на одежде появлялись рано или поздно прорехи…

– Бог ты мой, – глухо сказал Мори.

Роботы-горничные, изысканно одетые в лучшие наряды Черри, расхаживали взад и вперед в изящных тонких туфельках, садились, вставали, наклонялись и поворачивались. Роботы-повара и роботы-сервировщики готовили дионисийских масштабов блюда.

Мори сглотнул.

– Вы… вы все время этим занимаетесь. Вот почему квоты были отработаны.

– О да, сэр. Все – согласно вашим указаниям.

Мори пришлось сесть. Один из роботов-слуг подскочил со стулом, принесенным сюда с верхних этажей, – пока еще новеньким, не просиженным.

Расточительство, вспыхнуло в голове Мори, и он попробовал это страшное слово на вкус. Вот как это называется – РАСТОЧИТЕЛЬСТВО. Ты никогда не тратил впустую, ты всегда всему находил применение. Если было необходимо, ты доводил себя до грани срыва – но расходовал честно. И тогда каждый вздох, каждый час давался мучительно, но все равно ты расходовал честно, пока усердное потребление не возносило тебя до следующего класса, где позволялось потреблять менее отчаянно. Ты никогда не выбрасывал добро на ветер. Ты был хорошим.

Ох, вот узнает об этом Совет по пайкам…

И все же, напомнил он себе, покамест никто ничего не узнал. И узнают, скорее всего, не скоро – люди редко входят в служебные помещения для роботов. Никакие законы, никакие обычаи даже это не предписывают. Даже в случае поломок – просто приходят ремонтники, тоже роботы, вызванные по ОРКР-каналам. Процесс автоматизирован, никто и пальцем в ту сторону не шевелит.

– Генри, – укоризненно сказал Мори, – ты должен был сказать… ну, то есть напомнить мне о том, что я дал такой странный приказ…

– Но, сэр! – запротестовал Генри. – Вы сами сказали – «ни одной живой душе»!

– Гм. Что ж, пусть так и будет. А я… я пойду пока наверх. И пусть несколько роботов отвлекутся и приготовят ужин. – Сказав это, Мори ушел – кошки все еще скреблись у него на душе.