Торговцы плотью

— М-м-м… — сказал я, глядя на него во все глаза. — Кинг, если это тебя угнетает, я попрошу Марту, в следующий раз она скажет, что ты занят, и пошлет другого жеребца.

— Нет, — быстро проговорил он. — Все в порядке. Я сам.

Глава 97

В офисе Хоффхаймера, как всегда, царил беспорядок. И даже больше, чем всегда. Слой пыли, толщиной в солдатское одеяло, в воздухе запах сигарных бычков и перегара.

Сол, распустив губы, сидел за своей конторкой. Не было еще и одиннадцати, но он явно успел приложиться к кувшину, который держал рядышком в ящике. Глаза его были пустыми и мутными, лицо — как помятая подушка.

— Денежки, — пропел я и бросил конверт через стол.

Не взглянув на него, он тупо сказал:

— Я видел Мориса Эванса в «Гамлете». А вам не довелось?

— Нет.

— Я видел Гилгуда в… в чем-то, — продолжал он бубнить. — А вам не довелось?

— Сол, ради Бога, очнитесь. Пересчитайте деньги.

Он покосился на меня.

— Все тут?

— Конечно, все.

— Так зачем пересчитывать?

Он издал безумный смешок, и я вдруг подумал, что мы погубили его. Но он все еще работал, он обеспечивал постоянный приток жеребцов на передовую. В некотором смысле я перед ним в долгу. Не мне его судить.

— Что за пьянка? — спросил я как можно теплее. — Раньше с вами этого никогда не случалось. Причем тогда вы сидели в калоше, а теперь у вас твердый доход.

— Лечу змеиный укус, — насмешливо заявил он, с трудом складывая губы в некое подобие ухмылки. — Никто не знает, когда его укусит змея.

Я счел свидание не слишком приятным и собрался уже уходить, когда дверь офиса отворилась и появилась женщина. Она взглянула на меня, взмахнув ресницами, похожими на метелки для пыли.

— Ой, извините. Я помешала?

— Клара, — заговорил Сол. — Любовь моя. Познакомься с Питером Скуро, очень-очень-очень ценным клиентом. Питер, познакомьтесь с Кларой, моей верной женой.

Она протянула мне руку с двадцатью тремя кольцами и обмокнутыми в кровь ногтями.

— Ка-а-ак приятно, — протянула она. — Сол часто рассказывает о вас.

— Рад познакомиться с вами, миссис Хоффхаймер.

— Клара, — сказала она.

— Клара, — повторил я.

— Клара, — вторил мне Сол.

Мы игнорировали его.

— Мне надо бежать, — извинился я. — Было так…

— Ой, как неловко, — надула она губки. — Наверно, я помешала важному разговору.

Клара напоминала ходячую рождественскую елку. Браслеты и браслетки, бусы и ожерелья, кольца, брошки, всевозможные цацки. Вся увешана побрякушками. Рыжие волосы зачесаны вверх, взбиты, как крем на мороженом.

Она излучала бесстыдство. Мощные бедра, налитой зад. Запах духов валил с ног. Бедный Сол. Связан узами с ней и связан узами со мной.

— Папуля, — бодро сказала она, — мне надо еще кое-что купить, и…

— Возьми, — ответил Сол, пуская мой конверт по столу.

— Приятно было познакомиться, Клара, — уверенно улыбнулся я. — Надеюсь снова увидеться.

— Питер, — пропела она, сделав глазки, — вы здесь не чужой.

— Нет, — сказал Сол. — Чужой.

На том я с ними расстался.

Глава 98

В конце концов неизбежно подошла моя очередь обслуживать Сьюзен Форгроув. У этой похожей на ребенка девятнадцатилетней особы были сальные волосы, старомодные очки в стальной оправе, и она с поразительным пылом перебирала всех «жеребцов» в «конюшне». Янси Барнет отказался иметь с ней дело, так как было широко известно, что от нее дурно пахнет. Поскольку все наши жеребцы имели право на отказ, Янс уклонился, и мне пришлось браться за работу.

Она оказалась скорее жалкой, чем противной. Безнадежный случай. Изо всех сил стараясь выглядеть циничной, она превращалась в карикатуру. Я мог посоветовать ей действовать потоньше, чаще уклоняться, чем наступать. Играть не vigoroso, a dolcemente[23].

Я посчитал, что клиентке, порхающей от жеребца к жеребцу, некоторое разнообразие доставит удовольствие, и предложил для начала вместе постоять под душем, что заодно решило бы и обонятельную проблему. Сьюзен охотно согласилась, захихикала, но не пожелала снять очки. «Без них я совсем слепая», — призналась она.

Намылив меня, она намылилась сама. Она выскребла нас обоих щеткой на длинной ручке. Причем действовала с энтузиазмом, вода струилась по ее длинным оранжевым волосам, заливала очки. И с лица ее ни на миг не сходила кривая усмешка, из приоткрытого и перекошенного рта вырывалось визгливое ржанье.

Она не причиняла мне боли, и я позволил ей делать что хочется, но в то же время был готов скрутить ее, если слишком уж разойдется. А это было вполне возможно. Я понял, что она не придуривается, она — сумасшедшая. Когда мы подошли к концу, я сидел на дне ванны, а она трепыхалась на мне, как пришпиленная муха.

Ну и видок у нее был с этой пустой кривой ухмылкой! Мокрые волосы прилипли к плечам, по стеклам очков бежит вода. Казалось, она льет слезы.

Потянувшись, Сьюзен завизжала мне в ухо:

— Ну, давай же! Давай!