Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии

Конечно, к этому все шло. В прошлом почти все Ротшильды-мужчины «шли в банк». Некоторые из них не были прирожденными банкирами, не добивались успеха, и их приходилось «тащить на себе». В период между двумя мировыми войнами главной проблемой семьи стало то, что в лондонском и парижском банках, которыми по традиции руководили только Ротшильды, появился дефицит способных банкиров по фамилии Ротшильд. Номинальный глава британской ветви семьи, лорд Виктор Ротшильд, – как раз не банкир. Лорд Ротшильд – известный филантроп, член палаты лордов, преподаватель в Кембридже и выдающийся зоолог и биофизик. Он был председателем Сельскохозяйственного исследовательского совета, главой отдела исследований в компании Royal Dutch Shell и входил в совет директоров Shell Chemical. Он возглавил научно-исследовательский отдел на кафедре зоологии в Кембридже, особое внимание уделяя проблемам фертилизации почв. Это совсем не удивительно; один из его предков, Чарлз, интересовался редкими бабочками. Кузен лорда Ротшильда, Лайонел Натан, всегда больше интересовался садоводством, чем банковским делом. Сестра лорда Ротшильда, Мириам, является соавтором научного труда под названием «Блохи, трематоды и кукушки». Его младшая сестра, Кэтлин Ника Ротшильд де Кененгсвартер – покровительница классического джаза и джазовых музыкантов, в том числе Телониуса Монка. Сам лорд Ротшильд любитель свинга и последователь Тедди Уилсона.

Несмотря на многочисленные увлечения, среди Ротшильдов не нашлось человека с талантами банкира. Семейное предприятие в сложные 30-е, 40-е и 50-е гг. возглавлял Энтони де Ротшильд. После Второй мировой войны к нему присоединились два племянника, Эдмунд и Леопольд. Сегодня клан больше не может себе позволить вводить в состав правления не приспособленных к такой работе партнеров. Только прирожденные банкиры справятся с суровыми требованиями нашего века жесткой конкуренции. Из семи партнеров банка N.M. Rothschild & Sons Ротшильдов всего четверо: Эдмунд, Леопольд, Ивлин и Джейкоб. Кроме них, в правление входил Дэвид Колвилл, ставший первым «не-Ротшильдом», вошедшим в правление в 1960 г.; Майкл Бакс, который провел в банке всю жизнь, став живым примером того, что даже у Ротшильдов теперь можно выслужиться «из низов»; и Филип Шелборн, «человек со стороны», блестящий барристер, специализирующийся на налогообложении.

Очевидно, Ротшильды решили покончить со своей «семейной изоляцией» в Сити, чтобы конкурировать с более молодыми и более могущественными торговыми банками. С тех пор они так и поступают.

С самым младшим членом правления – достопочтенным Джейкобом Ротшильдом, сыном лорда Ротшильда, мы встретились в помещении «Сити-Гейт-Хаус» незадолго до того, как банк переехал на новое место, на Сент-Суизинс-Лейн. В холле можно было увидеть многочисленные бюсты и портреты предков, похожие на декорации, призванные передать атмосферу почтенного торгового банка. На скамьях сидели курьеры в синей форме – они ждали обычных поручений в Сити. Теперь курьеры Ротшильдов больше не ездят в Найроби и даже в Европу. И голубиной почты больше нет. Вместо голубиной почты в банке теперь два телетайпа в довольно незатейливых ящиках красного дерева; один передает новости фондовой биржи, второй – новости скачек.

Джейкоб – очень британский Ротшильд: тихий, сдержанный, немногословный, уклончивый и очень уверенный в себе. Он совершенно на своем месте в городе, где ненавязчивость является дополнительным плюсом. Его нельзя назвать «ярким»; скорее, скромным и деловитым. Но, несмотря на его ученую застенчивость, торговые банкиры уважают его как человека, который быстро научился «профессии». Они с Филипом Шелбурном открыли новый финансовый отдел, который успешно консультирует промышленные компании и занимается новыми эмиссиями.

Джейкоб, с его удлиненным лицом, типичной «ротшильдовской» нижней губой, меланхоличным, слегка ироничным выражением глаз напоминает портреты своего предка Амшеля (1773–1855) из канувшего в Лету франкфуртского банка, который жил шесть поколений назад. Ротшильды – прекрасный материал для генетиков; по ним можно изучать семейное сходство.

За спиной Джейкоба висела знаменитая картина, на которой изображается, как Лайонел, сын Натана Майера, 26 июля 1858 г. входит в палату общин и принимает присягу с опущенной головой – по еврейской традиции. Его трижды выдвигали в парламент, но ему отказывали в приеме, потому что он отказывался присягать «по форме» и хотел «присягать на Ветхом Завете». Наконец, парламент сдался. Лайонел был членом парламента до 1874 г.

Рядом с картиной висел отчет о передаче золота Веллингтону 1815 г. Немногие торговые банки могут похвастать такими значительными атрибутами прошлого.

Я задал очевидный вопрос:

– Что значит «быть Ротшильдом»?

Джейкоб ответил не сразу:

– Не думаю, что это сильно отличается от того, чтобы «быть» кем-то еще. Конечно, я всегда сознавал, какую фамилию я ношу. Меня с детства приучили уважать ее. Кроме того, остается сильное желание поддерживать и развивать ее традиции.