Торпеда для фюрера

– Браво! – с искренним восхищением зааплодировал Яков. – Я дико извиняюсь! А про вас, что говорят?..

И застыл после пары коротких реплик, угрюмо брошенных Колодяжной по-немецки.

Замерла и Таисия, тревожно всматриваясь в лицо лейтенанта и заливаясь свекольной краснотой:

– Ой, а вы что, по-немецки… понимаете?

Войткевич кивнул. Теперь его восхищение простиралось вплоть до потери дара речи. По крайней мере, на те несколько секунд, что понадобились ему, чтобы оправиться.

– Вы мне просто начинаете нравиться. Бабушка «фольксдойче» – или разведшкола?

– Факультатив при физмате Бауманки, – сконфуженно морща носик, пробормотала Тася. – Много было переводной техдокументации, вот я и решила…

– Да ну… – недоверчиво протянул Яков. – Факультатив? Даже я, и даже в рукопашной, не пользую терминологию саарских угольщиков.

– Ну, ещё допросы пленных, – виновато пожала плечиками младший лейтенант.

– Уже ближе к истине, – пробормотал Войткевич, ищуще оборачиваясь по сторонам.

И вдруг, выкорчевав у себя из-под ног какой-то древовидный сорняк семейства зонтичных, рухнул на одно колено:

– Тася, выходите за меня замуж! Как мы с вами будем ругаться!

Похоже, решение насчёт дальнейшего отношения к ровенской почти что вынужденной жене, а теперь эвакуированной Софочке, и к приставленному к ней доброму дяде Йосе Остатнигрошу, к этому времени у Якова Осиповича созрело окончательно.

Таня Засохина привычно выдернула из гнезда переднего сиденья укладку парашюта и отбросила в выгоревшую траву.

Проведя парашют взглядом, Новик вопросительно уставился на пилота.

– Техник для комплектации положила… – пожала плечами девушка. – В командировку всё-таки машину собирала.

– А так? – Саша невольно прочистил горло.

– А так мы их не берём никогда, – легко отмахнулась девушка. – Во-первых, у нас и без того бомбовый груз всего триста кило, а во-вторых – не дай бог живой к немцам попасть. Вы же знаете, как они нас называют?

– «Ночные ведьмы», – не сразу ответил Новик.

– Вот и поступают соответственно, со всей средневековой яростью, – хмыкнула Таня.

Новик посмотрел на свой парашют и невольно испытал что-то вроде если не стыда, то неудобства. Вроде как у него шансов больше.

– А вот вам не советую, – насмешливо блеснула Засохина белизной зубов. – Задание сорвёте, если кирпичом на немцев брякнетесь. Кстати, – посерьёзнела она. – Я, наверное, не имею права вас спрашивать, но это ваше задание… Вдруг что пойдёт не так?

– Не может пойти «не так», – покачал головой Новик. – Не может и не должно, не имеет права. – И добавил, внушительно глядя в серо-стальные глаза: – Скажем так, если мы в определённое время и в определённом месте не встретимся с партизанами отряда Беседина, будет сорвана крайне важная и ответственная операция флота.

Таня его «проникновенный» взгляд выдержала, не отводя своего, твёрдо и прямо, но без излишней «прочувствованности». И ответила легко, как о само собой разумеющемся:

– Понятно. Хоть керосин в один конец заливай…

Непривычная миссия

Крым. Лето 43‑го. Железнодорожная станция Владиславовка

Майор Гутт даже вспотел больше обычного, пока с угрюмым бессловесным шорохом, но под аккомпанемент надрывного собачьего лая колонна пленных проследовала мимо «вороньих гнезд» зенитных установок, мимо «чужих» патрулей и одиноко чернеющих на солнцепеке часовых. Мимо встречных офицеров «своих», в форме вермахта, с двойным сутажом чиновничьих погон, – но «чужих», поскольку непосвящённых.