Торжествующий дух

Почти каждую субботу и воскресенье я ходила в церковь Сводного полка. Это была временная церковь, устроенная в небольшом зале, пока строился Феодоровский собор. Сюда приходила молиться только Царская Семья и некоторые приближенные лица, остальное место занимали солдаты Сводного Стрелкового и Конвойного Его Величества полков. Перед иконостасом находилось небольшое возвышение, на нем во время службы стояла вся Царская Семья. Вдоль стен висели старинные иконы древнерусского письма. Из темных и золотых окладов величаво вырисовывались лики святых. Церковка почти всегда находилась в полумраке, лишь у иконостаса ярко горели свечи, озаряя Царскую Семью. Вся церковь имела строгий, но приветливый лик. Нигде не молились так искренно и глубоко, как здесь, ни в какой иной церкви не охватывало душу такое светлое умиротворенное чувство. В эти молитвенные тихие часы Государь был особенно дорог и близок моей душе. Особенно памятна мне одна всенощная. Я стою в церкви впервые после перенесенной тяжелой болезни. Прислонившись к стене от слабости, я напряженно ожидаю приезда Государя. Голова кружится все сильнее, а время тянется все медленнее, и мне горько до слез, что в этот вечер, когда мне так сильно хочется видеть Царскую Семью, Она не приедет. Вдруг скрипнула боковая дверь и широко распахнулась… Струя свежего морозного воздуха ворвалась в церковь, поколебался свет лампад и свечей, на мгновение передо мной в раскрытую дверь мелькнула снежная дорога. По маленьким ступенькам быстро вошел Государь с Великой Княжной Ольгой Николаевной. Они проходят так близко от меня, что Государь задевает меня малиновым рукавом своей стрелковой рубашки. Он становится на своем обычном месте. Сегодня Он бледнее обыкновенного, на лице тревога, но через несколько минут сосредоточенной молитвы тревога исчезает, покоем и просветлением дышат умиротворенные черты Его лица.[…] В церкви становится все жарче, кадильный дым вьется клубами под низкими сводами. Крупные капли пота выступают на бледном лице Государя. Он подзывает к себе адъютанта и тихо просит открыть боковую дверь. Снова видна снежная дорога, на которую падают быстро кружащиеся снежинки. Морозный воздух охватывает меня, пронизывает насквозь ослабевшее после болезни тело. Моя мать, напуганная моей болезнью, с тревогой накидывает на меня шубку и озабоченно спрашивает: «не холодно ли мне». Государь оборачивается на мой кашель и замечает, как моя мать меня укутывает. Его глаза с лаской и участием останавливаются на мне, затем Он снова подзывает адъютанта, и я слышу тихо, но четко сказанные им слова: «Закройте дверь, этой девочке холодно». Его приказание исполняется. Мы стоим несколько минут, взволнованные и растроганные, и затем уходим из церкви, чтобы дать возможность Государю снова открыть дверь, дышать морозными притоками свежего воздуха и горячо молиться до конца долгой службы.

Офросимова С. Я. Царская Семья (из детских воспоминаний) // Русская Летопись. Издание «Русского Очага» в Париже. Париж, 1925. Кн. 7. С. 230–232.

Ты спрашиваешь про маленького Алексея, слава Богу, шишки и синяки у него прошли без следа. Он весел и здоров, как и его сестры. Я с ними постоянно работаю в саду, мы очищаем дороги от последних остатков снега.[…] 25-го был отличный парад Конной Гвардии; все дети присутствовали с Аликс.

27-го Марта 1908 г. Ц[арское]С[ело]

Письмо Государя Императора Николая Александровича Матери — вдовствующей Императрице Марии Феодоровне. // ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. Ед. хр. 2330.

Пятница, 28 Марта. (В Павловске, 29 Марта). Являлся Государю. Он принял меня в малиновой стрелковой рубашке, расспрашивал о моей болезни, выразил удовольствие меня видеть. Я доложил, что при зачислении Цесаревича в списки воинских частей, в коих Государь изволит состоять Шефом, были обойдены почему-то военные училища Павловское и Александровское и 1-й кад[етский] корпус. Он пожелал, чтобы зачисление Наследника в списки обоих училищ было объявлено к Пасхе.

Дневник Великого Князя Константина Константиновича. // ГАРФ. Ф. 660. Оп. 1. Ед. хр. 59.

31 Марта. Понедельник. В 10 час. отправились на Дворцовую площадку — я верхом, Аликс с Алексеем в коляске, на смотр 2500 новобранцев Кронштадтского порта и учебной команды строевых квартирмейстеров. Вызвал 3 роты и учебную команду, проделавшие ротное учение очень хорошо. Церемон[иальным] маршем все проходили отлично. Остался очень доволен видом молодых матросов. Вернулись домой в 11 ½ ч.