Тот еще космонавт!

Обычный пазик, из тысячи таких же, как он, колесящих по дорогам необъятной родины, скромно дожидался новых героев. Занавешенные окна и известная уже надпись на борту кричали о принадлежности к избранным, к бороздителям Вселенной. Сколько он их перевидал, не счесть, пора и на покой, молодежь подпирает, с дизелями, салоном в два этажа, водителями с высшим образованием, но нужен еще, иногда просто незаменим, но у железа тоже есть срок службы. Опыт, проходимость, простота в обслуживании – простой шофер за сутки на трассе переберет движок, а запчастей полный ящик под задним рядом сидений.

Взмылин с ускорением устремился в раскрытые настежь двери автобуса. Голодный, видать! Полна невзгод и лишений профессорская жизнь, перекусы на ходу, крошки на книгах и жирные отпечатки пальцев на страницах редких изданий. Пища духовная хорошо заходит на полный желудок, усваивается быстрее, откладывается битами информации, образуя необходимый научный жирок, – почти доказано.

– Иосиф Виссарионович, здесь курить можно?

– Не вздумайте, Рифат, теперь нужно бросать. Нате, возьмите лучше леденцы, они помогут. – Из клетчатого пальто Взмылина появилась красивая коробочка, расписанная под хохлому, с позолоченной гравировкой «Табак». – Я тоже курил когда-то, но разум одержал верх над пагубной привычкой.

Ехать предстояло недалече. Звездный городок, дорога в космос брала тернистое начало именно с этого места. Деревья и даже заборы еще, наверное, помнили задиристый смех первого отряда космонавтов, обаятельнейшую улыбку Юрия Алексеевича Гагарина, увесистую походку Сергея Павловича Королева. Конечно, многое изменилось с тех пор, с годами превратившись в пыль. Не вернуть и былой дух пионеров космонавтики, он стал историей русского народа, нетленным памятником, который мы, поколение двадцать первого века, обязаны бережно охранять, помнить о нем и уже, основываясь на этих традициях и заделах, выстраивать новую стратегию и прокладывать свой звездный путь.

Улицы Звездного были чисты и опрятны. Друзья с удивлением обнаруживали местных жителей, автомобили, знаки, регулирующие дорожное движение, магазины… С виду обычный провинциальный городок, но стоит замереть, остановиться, внимательно осмотреться – и уже в каждом закоулке присутствует совершенно особое отношение к истокам зарождения в нашей стране космической эры. Плотными сомкнутыми рядами выплывают памятники, вывески, самолеты на постаментах и люди, по-космически немногословные и радушные.

Автобус остановился у небольшого трехэтажного здания с массивным козырьком над входом. «Брежневскими» буквами, потерявшими цвет, не до конца протрезвевшим художником было выведено: «Столовая».

– Сейчас покушаем! – Взмылин, как обычно, и здесь всех опередил. – Ребята, долго не засиживаемся, поели быстро и сразу в автобус, дел сегодня еще много.

– Ништяк пахнет! – Рифат просветлел, меню, при желании, определялось еще на подходе.

Обед закатили на славу. Салаты трех видов, выбирай любой, борщ с пампушками, котлеты по-киевски, гарниры, чай или компот, здоровенному мужику огромное поле деятельности. Сама фортуна усадила за один столик Рифата и Взмылина, коварно призывая их посоревноваться в поедании котлет. Добавку постоянно предлагали, и профессор с набитым ртом согласно кивал, и ему несли сразу несколько порций. Его чрезмерный аппетит раззадоривал партнера по столику, Рифат не оставлял на разносе ни крошки, методично уплетал за обе щеки, работая увлеченно вилкой. Глаза Взмылина радостно заблестели, перед ним сидел достойный соперник, тем более комплекцией он превосходил его почти в два раза, такая фора тешила научное самолюбие. После четвертой порции, уловив настроение и ритм, противники бросились в бой, остановить их не представлялось возможным. По-джентльменски, не говоря ни слова, они вместе перешли на компот. Взмылин не любил ягоды, иногда попадающиеся в стакане, и так, порой некстати, однако необыкновенным усилием воли заставлял себя их вылавливать, наблюдая, с каким особым цинизмом это проделывал Рифат. Глядя прямо в тарелку профессора, тот смаковал каждую ягодку. Саня с Женькой давно закончили трапезу и с наслаждением, вытянув ноги, созерцали это безжалостное побоище обжор.

Еще с университетской скамьи Взмылин слыл страстным спорщиком, выигрывая любое предложенное пари, особливо касательно еды. Однокашники даже прозвали его, конечно, за глаза Гвоздодером.