Тот, кто должен

– Ого, ты встрял, – прокомментировал Славка. – И что будете делать?

– А что делать? Пусть рожает.

– А, ну правильно. Пусть рожает – это ее проблемы, в принципе. Галка мне тоже орала тут – я, мол, беременна, а я говорю: «Ты с расческами разберись сначала!» У всех баб один ход в запасе – беременность. Так сразу выяснилось, что она и не беременна вовсе. И вполне может быть, что Ленка…

– Да на пятом месяце она, – Мих пожал плечами.

– Как-то я от жизни отстал. Вы ж с ней вроде не того. Нужно будет к вам наведаться, маму твою расспросить.

– Ага, наведайся, – Мих засмеялся. – Только ни о каких убийствах ее не спрашивай.

            Славка понятливо кивнул.

– Да, ясно. От такой работы, как у нее, трудно отвлечься. Мне от моей – и то трудно. Разве что выпить, и то не берет. Вот сегодня с обеда пью, и ни в одном глазу. Днюха была у партнера, потом эта ассоциация, ты с Вероникой. Все перепуталось. Или вчера был этот хеппибездей?

– Не берет, я вижу.

– Все, надоел ты мне! – отрезал Славка. – Спать пора.

            Швырнул из шкафа свежие простыни. Мих поймал.

– Всегда, когда у тебя остаюсь, шлюхой себя чувствую. Хоть бы расческу нигде не забыть…

            Славка остолбенел. Протрезвел даже.

– Ты идиот? Какое сравнение?! Как вообще может такое прийти в голову? Ты – мой друг. Хочешь – переезжай и вообще тут живи. Хочешь, мою комнату займи, а я в гостиную свалю. Хочешь?

            Мих покачал головой. 

– Что тогда? От психов крыша поехала? Или что тебя мучит?

– Что люди никого не любят. Что смешно это – написать на плакате «Любимая, я люблю»…

– За себя говори. Если делаешь такие выводы – о себе их делай. Если я показуху не поддерживаю и еблю любовью не называю, значит, я никого не люблю? Значит, атрофировано у меня это?! – завелся Славка. – Что ты за меня расписываешься? Тебя же я люблю. По-дурацки это звучит, я знаю. Но я тебе все прощу. И родителей я люблю. Я им помогаю, дом им перестроил. И в девчонок я влюблялся – два раза. А Галку не любил – так я ей прямо сказал: «С тобой, подиумное создание, только секс». А к стенке меня припирать своими расческами – это херня. Ни одна баба у меня тут командовать не будет! Никакая магия не поможет! Но это не значит, что я любить не могу, товарищ психолог. Понял ты это?

– Понял, – кивнул Мих. – Я не о тебе говорил. О себе, наверное.

– О себе? Да? А чего ж я тогда подкинулся? Оправдываюсь тут перед тобой! – заржал Славка. – Вечно ты все с ног на голову. У тебя логика нелогичная. Бабская какая-то. Хорошо, что я эту психологию бросил. Иначе и меня бы испортили. Ты спать ложись лучше.

            Мих лег. В гостиной у Славки пахло тем же одеколоном. Ничем и никем другим. Мих долго лежал без сна, и вдруг ему захотелось курить, он вспомнил, как Ольга бродила в темной комнате и искала сигареты, спотыкаясь о края ковров. Отчего-то сделалось пьяно-грустно, и он уснул.

28. ЗАРПЛАТА

            Зарплату выдают два раза в месяц – в четырех конвертах. Первый конверт – официальный аванс, второй конверт – черный аванс, третий конверт – официальная получка, четвертый конверт – черная получка. Суммы очень разные, и при их сложении никак не получается оговоренная при поступлении на работу. Получив четвертый и последний конверт, Мих достал из стола все остальные и крепко задумался.

– С меня за что-то вычли, – сказала Оксана. – Но не пойму, за что. Может, и за тот сайт.

– А могут вычесть и не сказать, за что?

– Пантин все может. Тебе сколько недоплатили?

            Мих молчал.

– Или ты вообще ничего понять не можешь? Или у тебя срок не полный?

– Наверное, у меня срок.

            Идти к Пантину и требовать разъяснений? Требовать разъяснений, когда официально он должен получать вообще другую сумму? Добиваться законной выплаты теневой зарплаты? Ему – представителю «золотой молодежи»? Мих вдруг почувствовал себя зажатым в чей-то немытый кулак.

– Ну, хоть не уволили, – сказала Окс о себе. – А то этот борец с пороком так на меня таращился.

            Мих собрал все конверты и пошел к Пантину.

– А, Михаил Александрович, заходи, заходи, – тот расплылся в благожелательной улыбке. – Вопросы ко мне?

– Да, – Мих бросил конверты на стол. – Что это?

            Пантин достал толстый журнал учета. То есть учет был целиком на его совести, и бухгалтер к этому талмуду доступа не имел.

– Так, Мишенька…

            И он стал рассказывать о количестве дней в месяце, о том, сколько часов в день работает каждый сотрудник редакции, о том, что Вероника Владимировна работает иногда и по выходным, встречаясь с клиентами, партнерами и потенциальными рекламодателями. Рассказ все продолжался и никак не доходил до фразы «Таким образом, мы имеем…»

– То есть меня за что-то оштрафовали? – помог ему Мих.

– Нет-нет, Михаил Александрович, как ты мог такое подумать?! – возмутился директор.