Тот, кто меня вернул

— Так вот, они с женой прожили почти десять лет. Он воспитал трёх детей от её первого брака, содержал их всех, души не чаял. А потом разбился на мотоцикле и получил перелом позвоночника. И всё. Ни один из них не удосужился прийти в больницу навестить. Ни жена, ни приёмные дети. Только присылали сообщения на телефон насчёт денег.

— Жаль, он забавный человек. Приятный.

— Так вот, они с женой были парой. Вернее, Маслицкий так считал, всегда гордился и называл её своей половинкой. Пара — понятие сложное, субъективное.

Положив передо мной лист бумаги, врач продолжил: — Вот направление на УЗИ. Увидимся послезавтра.

Когда мы вышли в приёмную, я была уверена, что АД сбежит. Настолько уверена, что притормозила, пропуская его вперёд. Врач сунулся не в своё дело. Нас обозвали парой, и закончиться это может только плачевно. Других вариантов нет.

Лифт приглашающе дрогнул, открывая двери. Мы отразились в зеркале, заляпанном отпечатками детских ладошек.

Вошли и стали рядом, в этот раз не расходясь по углам.

Я первая не выдержала напряжения.

— Я знаю, что мы не пара.

— Правильно знаешь, — поспешил АД с ответом.

И тут же, перечёркивая свои слова, обнял меня и потёрся подбородком о висок.

— Куда ни глянь, кругом одни психологи, блин, — проворчал. — Лезут, куда не надо. Я просто вожу тебя на реабилитацию, Лера, на этом всё.

— Я знаю.

— Когда тебе станет лучше, ты уедешь, и мы больше не увидимся.

— Уеду. Далеко.

— Куда? — АД отстранился, настороженный слишком быстрым, слишком готовым ответом. Да я и сама удивилась, потому что до этого мгновения никаких планов отъезда у меня не было.

Действительно, куда я поеду?

Пожала плечами.

— Отправлюсь переучиваться на другую специальность. Пока не знаю, какую, но вскоре решу. Если хочу вовремя начать ординатуру, придётся подать заявку как можно скорее. Найду новое место, сниму квартиру, перееду…

— Но в твоей больнице ведь есть…

АД заставил себя замолчать.

Тишина.

Второй этаж.

Первый этаж. Заливистое «Пинг!» открытых дверей лифта, и мы выходим в пасмурный день.

В моей больнице есть… В «моей» больнице чего только нет. В ней знают Леру Леонову, хирурга, которая не выдержала напряжения и ответственности. В моей больнице есть этаж, на котором я встретилась с Василием Седовым. У меня должны быть очень весомые причины, чтобы остаться в городе и снова работать в этой больнице. Невероятно весомые.

Давай же, АД, признайся, что я тебе небезразлична. Предоставь мне весомую причину остаться, килограмм этак в восемьдесят мужского веса. Найди мягкие, осторожные слова, чтобы я ненароком не спутала их с обещанием.

«Было бы неплохо, если бы ты осталась в городе».

«Буду рад иногда наткнуться на тебя в супермаркете».

Или традиционное, книжное-любимое:

«Я не хочу, чтобы ты уезжала».

М-да, размечталась. Настолько запудрила себе мозги, что почти не вспоминаю о его связи с Седовым. А ведь это препятствие не обойти. Никак.

Говорят, любовь всё упрощает. Стирает границы, рушит преграды — эти штампы с юношества висят на кончике языка. Однако любовь тут ни при чём, а нашу преграду не сдвинуть даже подъёмным краном. Двойной пролёт.

Но сам факт того, что я подумала о будущем без укола паники, — уже победа. Словно решение давно зрело во мне, и АД вытащил его наружу. Вот так, запросто — новая специальность, новый город. Да ещё и говорю об этом так спокойно, словно не я причитала на днях: «Я — хирург и больше никто! Другой меня не существует! У меня отняли единственную мечту!»

АД вытащил меня из бездны и вернул в то место, где начинается излечение. Где рождается будущее.

Наши самые задушевные беседы происходят на выходе из больницы. Эффект турникета, не иначе.

— Тебе уже лучше, Лера, — провозгласил доктор АД. — Вскоре я стану тебе не нужен.

Обдав горячим дыханием, автобус причалил к тротуару. Толкаясь, пассажиры высыпались на затоптанный снег и ринулись в разные стороны, как муравьи. Улыбчивая субботняя толпа — не чета хмурым будничным взглядам.

— Как скажешь.

— Так и скажу. Отправляйся подальше отсюда, ты правильно решила. Найди себе дело по душе и забудь о том, что случилось. Жизнь всё расставит по местам, я обещаю.

Заметно полегчавший автобус обдал нас комками грязного снега и пополз вперёд.

— Ты меня отпускаешь?

АД предупредил, что сам решит, когда я смогу уехать. Неужели он отпустит меня прямо сейчас? Если так, то я справлюсь. Он зарядил меня решимостью, и я смогу сделать следующий шаг без него. Не хочу без него, но, если надо, смогу. Только пусть признается, что будет скучать. Хоть чуть-чуть. Самую малость, чтобы потешить мою давно уже не девичью гордость.

— Нет, не отпускаю. — Голос АДа отражал немалую внутреннюю борьбу. Ведь чувствую, что он не хочет меня отпускать, но ни за что не признается. — Пока что не отпускаю, — добавил поспешно.

Я еле сдержала вздох облегчения.

Не отпускает. Пока. На большее я и не рассчитываю.

Когда мы вернулись домой, я достала ацетон, чтобы смыть размазанный по ногтям лак.

— Зачем ты накрасила ногти? — поинтересовался АД. — Я тебя не заставлял. Что ты пытаешься доказать?