Тот, кто стоит за плечом

Николай вернулся к своему подъезду, приложил ключ и открыл тяжелую дверь. Если думать, что происшествие – не случайность, опять же появляются два варианта. Либо дела Баринова (и это скверно, потому что, значит, его, Николая, уже вычислили), либо то давнее дело, которое он продолжает раскручивать уже не первый год. Последнее казалось наиболее вероятным. То давнее дело, протянувшееся от крупного наркодилера Марата, уже оставило по себе кровавый след. Несмотря на все старания, Николаю ни тогда, ни сейчас не удалось до конца размотать эту нить и увидеть, что за жирный паук сидит в центре той паутины. Когда-то он подобрался близко… совсем близко. Поплатиться за это пришлось не ему, а другу, Володьке. Целый год после этого Сазонов беспробудно пил и ушел из семьи, потому что не мог так больше и не мог подвергать опасности самых близких людей. Работа у Баринова помогла вновь подняться на ноги, и вместе с этим Николай понял, что не простит смерти друга. Выкраивая минуты, посвящая этому все свободное время, он копал и копал то давнее дело. И чем больше пытался узнать, тем четче понимал: дело мутное. Свидетелей почти не осталось, а те, кто был, проявляли необычайную стойкость, отказывались даже от прежних своих показаний. Дело было темное и имело весьма отвратительный запашок. Занятно, если сегодняшнее нападение связано именно с ним, означает ли это, что Николай, сам того не подозревая, что-то откопал?.. К Баринову, кстати, тоже с наркотой пристают. Ой не случайно! И Козырь – один на двоих.

Занятый этими мыслями, Сазонов поднялся на свой этаж, открыл дверь и, войдя в квартиру, сразу прошел на кухню. Там на стене, прикрепленные скотчем, висели листы бумаги с узловыми моментами дела. На одном – имя Марата с короткими пометками о его показаниях, на другом – еще один дилер, уже покойный, на третьем было написано имя друга, не потому, что Николай мог забыть о его смерти – просто хотел видеть его перед глазами, это было частью мозаики. Они тогда подошли очень близко – он, Николай Сазонов, и Вовка, друг и в то время его непосредственный начальник. И так же, как тогда, в далеком детстве, когда кто-то натянул поперек беговой дорожки леску, жертвой пал не Коля. Выходит, что он любимчик судьбы? Только нужно ли ему это?..

Сазонов заскрежетал зубами и стал перебирать новые листочки. Их за последнее время появилось совсем немного – смерть агента, завербованного Николаем, – еще одна оборванная нить; дело с Палычем, на которое вывел сын Сашка, тоже, кстати, уже покойным… В расследовании мелочей не бывает, и любыми, даже самыми незначительными фактами нельзя пренебрегать.

«Черный «Шевроле». Неудавшееся покушение», – аккуратно задокументировал Николай и на всякий случай поставил вопросительный знак.

Скверно, очень скверно. Особенно в контексте его последних планов. Признаться, Николай ужасно скучал по Ольге и по Сашке и уже серьезно думал, чтобы вернуться в семью, но теперь возвращение придется отложить на неопределенный срок. Нельзя подвергать родных опасности, что, если он действительно «счастливчик», и вместо него каждый раз будут гибнуть те, кто рядом? А значит, возвращаться рано. Нужно выждать, еще подергать за нити…

Сазонов включил кнопку на электрочайнике и прошел в комнату. Там на столе лежали фотографии. Он взял их в руки, начал просматривать. Вот Ольга в метро. Стоит на эскалаторе… Разговаривает с темноволосой яркой женщиной… Вот Сашка шагает по улице – хмурый, насупленный… Вот он уже с Ольгой, идут с вокзала. Вот Сашка у дверей института…

– Штирлиц хренов, – пробормотал Николай сквозь зубы, в очередной раз обнаружив аналогию между собой и знаменитым советским разведчиком. Правда, в отличие от того, он не встречался с женой, напротив, она думала, что не нужна ему, что забыта. Как же, забудешь тут!..

– Вот раздам все долги – и вернусь, – пообещал Сазонов жене и сыну. – Вы уж дождитесь, ладно?..

Фотография, разумеется, не ответила, и Николай осторожно положил пачку на стол – когда твоя жизнь разбивается на мгновения-снимки, каждым из них начинаешь особенно дорожить.

* * *

Сашка сидел за столиком шумного кафе, в котором витал тошнотворный запах алкоголя и дешевых сигарет, вспоминая утренний телефонный разговор с Лилей. Она совсем не удивилась звонку или сделала вид, что не удивилась. Ему же, наоборот, стольких сил потребовалось, чтобы просто набрать ее номер, а потом, когда Сашка услышал родной голос, сердце застучало сильно-сильно. Да, кажется, оно и сейчас еще колотится, как после долгого бега.

– Лиля, я… Мне с тобой поговорить надо… Мы можем где-нибудь встретиться? – Это все, на что хватило его словарного запаса – от растерянности позабыл все остальные слова. Да и что еще можно было спросить? Сразу вот так с ходу: «Ты – наркоманка, Лиль?» А если нет? Если все это – слухи? Честно говоря, он на это очень сильно надеялся. Но, кажется, зря…

– Уже насплетничали про меня, да? – усмехнулась Лиля в трубку, и Санек вдруг почувствовал, как его сердце замирает. – Саш, а зачем нам встречаться? Позлорадствовать хочешь?