Тот, кто таится рядом

На этой стороне деревни дома, заборы и огороды были относительно ухоженными. Но Денисов знал, что чем ближе улица подходила к реке, тем больше на ней становилось брошенных, разграбленных домов и тем очевиднее становился упадок процветавшего когда-то села.

Сергей проехал десять дворов, после чего слева от дороги потянулся заболоченный пустырь. Посреди него из земли бил слабый ключ, который наполнял водой заросшие травой и камышом невысыхающие лужи в ста метрах ниже своего истока.

Пустырь был слишком сырым, чтобы строить на нем дом, пытаться возделывать огород или вести хозяйство. Но правее пустыря на сухом пригорке трудолюбивый хозяин построил из струганых досок прочный высокий забор, за которым была видна верхняя часть деревянного дома с двускатной крышей. Даже не заходя во двор, по тщательно подогнанным друг к другу доскам безупречно ровного забора можно было понять, что здесь живет очень работящий и ответственный человек. Забор и доски, которыми был обшит дом, никогда не красили, их с самой постройки обработали олифой, как это практикуется в труднодоступных таежных деревушках. В данном случае это объяснялось не экономией, а простотой и практичностью хозяина.

Это был дом Павла Тимофеевича Сухарева — дяди Сергея. Именно здесь Денисов рассчитывал получить ужин и ночлег. В небольшом окне, обращенном к дороге, горел свет. Это означало, что дядя, скорее всего, был дома. Поэтому у незваного гостя появилась надежда, что ему не придется ночевать в машине где-нибудь на окраине родной деревни.

Сергей остановился возле широких двустворчатых ворот. Калитка и подвешенные на больших петлях ворота были заперты. Денисов не стал сигналить, не желая нарушать тишину. Он заглушил двигатель, и машина, работавшая без перерыва несколько часов, судорожно вздрогнула, словно испустив последний вздох, и замолчала.

Сергей открыл дверцу и с удовольствием вылез из машины, не совсем уверенно управляя затекшим в дороге телом. Он сделал несколько шагов, чтобы размяться, радуясь обычной, не асфальтированной, земле. Легкие горожанина наполнились по-деревенски вкусным и свежим воздухом. Еще секунду назад воздух в салоне автомобиля казался Денисову чистым. Теперь он понял, что ошибался. Запах деревни, состоящий из ароматов трав, куриного помета и древесных опилок, остался таким же, каким он запечатлелся в памяти Сергея еще в раннем детстве.

Денисов подошел к калитке, которая была чуть ниже забора, и, встав на цыпочки, заглянул во двор.

Во дворе никого не было. Сергей посмотрел на крыльцо дома и закрытую входную дверь. В окне, справа от крыльца, где у Павла Тимофеевича была кухня, тоже горел свет.

Денисов задумался над тем, как привлечь внимание дяди, и хотел уже было крикнуть нечто вроде «Эй» или «Ау», но увидел собаку, выбежавшую из-за дома. Это была большая белая лайка с черными пятнами на голове и спине. Собака бросилась к калитке, огласив двор заливистым лаем. Сергей сомневался, что четвероногий охранник сможет допрыгнуть до него, но на всякий случай убрал лицо подальше от края калитки.

Собака остановилась у калитки и залаяла с еще большим старанием, не сводя отважного взгляда с незнакомца.

— Хороший песик, — похвалил Денисов, когда ему показалось, что лай собаки стал менее энергичным.

Голос незнакомца подстегнул охранника и придал звонкости его лаю.

Собаке не пришлось долго напрягать глотку. Скоро входная дверь распахнулась, и на крыльце появился Павел Тимофеевич. Он был в сапогах, черных брюках и зеленой рубашке, поверх которой была надета теплая безрукавка.

Дядя посмотрел в сторону ворот, прищурив глаза, как человек с недостаточно хорошим зрением. Лицо Павла Тимофеевича расплылось в улыбке, и он удивленно и обрадованно воскликнул:

— Племяш! Серега?! Вот так сюрприз, бляха-муха!

Дядя поспешно сошел с крыльца и направился к воротам.

— Цезарь, фу! — прикрикнул он на собаку.

Цезарь послушно замолк и отошел в сторону, пропуская хозяина к калитке.

Павел Тимофеевич отодвинул задвижку, широко распахнул калитку, после чего крепко обнял племянника. Сергей заулыбался в ответ, обрадованный теплой встречей. Он позволил втянуть себя во двор, с опаской поглядывая на собаку.

— Ты его не бойся. Он — умный, — успокоил племянника Павел Тимофеевич. — Ты должен его помнить. Когда ты приезжал прошлый раз, я как раз купил его у охотника с Каменки. Он был еще почти щенком.

— Припоминаю. Но как ты его откормил до таких размеров?

Сергей был с дядей на «ты», но называл его, как правило, по имени и отчеству.

— Для своей породы он действительно крупноват, но это из-за того, что я редко хожу на охоту и кормлю его как поросенка.

Павел Тимофеевич с гордостью посмотрел на Цезаря и улыбнулся.