Тот момент

— То же самое, — пожимаю я плечами.

— Неправда, — возражает мама, подходит и обхватывает ладонями мое лицо. — Мне нравится, что ты можешь перечислить буквально все сорта роз. Что ты мыслишь глубже, чем остальные ребята. Что можешь сыграть более сотни различных мелодий на укулеле. Ничего из этого не странно — это прекрасно.

— Ага, ты так говоришь, потому что моя мама. А для других ребят это все странно, поэтому они меня и задевают.

Мама вздыхает.

— Я пошлю письмо миссис Рэтклифф, скажу, что больше мы этих издевательств не потерпим.

— Но меня не оставят в покое. Единственный способ все исправить — перестать быть другим.

Мама на секунду закрывает глаза, прежде чем схватить меня за плечи. Когда она говорит, ее голос дрожит:

— Пообещай мне, что никогда этого не сделаешь, Финн. Никогда не переставай быть собой. Ты стоишь миллиона обычных детей.

Я хмурюсь. Вряд ли она всерьез, но меня так и подмывает выставиться на eBay и посмотреть, сколько предложат. Может, у того, кто меня купит, будет большой сад, и я смогу отдать деньги маме на оплату писем адвоката.

— Обещай мне, — говорит она, крепче сжимая мои плечи.

— Обещаю.

Мама притягивает меня к себе и снова начинает плакать.

Когда папа возвращается домой, я сижу в туалете на первом этаже. Не собирался там торчать, просто так вышло. Родители меня не заметили, поэтому я просто сижу и слушаю.

Тут гораздо удобнее, чем на лестнице, и, оказывается, мне повезло, что я застрял в туалете, потому что сегодня они не кричат. Просто тихо и грустно спорят.

— Сегодня в школе Финна ударили кулаком по лицу, — рассказывает мама папе.

— Господи. С ним все в порядке?

Папа кажется обеспокоенным. Я понятия не имел, что он будет так волноваться обо мне.

— Никаких физических повреждений. Но он явно расстроен.

— Что говорят в школе?

— Ни слова мне не сказали. Я узнала только от Лотти. А когда я пошла к миссис Рэтклифф, та попыталась отмахнуться, еще пошутила: у них там шоу Джереми Кайла.

— Это плохо.

— Сам можешь ее спросить, когда в понедельник увидишь.

— Вы с Финном тоже идете.

— Ага, отличная мысль. Устроить семейную ссору на глазах сына и его директора.

Я все еще в туалете, но взрослые ничего не замечают. Сижу не двигаясь. Думаю, из меня вышел бы хороший шпион. Когда надо, могу притаиться как мышь.

— Я пытаюсь найти выход из ситуации, Ханна, — говорит папа.

— Нет. Ты стараешься добиться своего, как обычно. И используешь Финна, чтобы меня сломать. Я получила письмо от своего адвоката.

— Ты не оставляешь мне выбора.

— Поверить не могу, что ты действительно такое устроишь. После того, что случилось в среду? Сам видел, как Финн расстроился.

— Я не хочу так поступать, Ханна. Я все еще надеюсь, что ты образумишься.

— Поддамся шантажу и позволю послать нашего сына на тесты в школу, где явно небезопасно?

Я уже слышал про шантаж, это серьезная штука. За нее можно в тюрьму сесть. Я все еще злюсь на отца, но за решеткой его видеть все же не хочу.

— Ты опять все перекручиваешь, Ханна.

— Ничего подобного. Финн сегодня сказал, что единственный способ прекратить издевательства — стать как все.

— Может, это не так уж плохо.

— Шутишь?

— Это обычная тактика выживания. Ты не разрешаешь ему давать сдачи, так может, если он чуть смешается с толпой, его оставят в покое?

Мама издает нечто среднее между смешком и фырканьем.

— То есть, по сути, либо я смотрю, как мой сын теряет себя, лишь бы его не гнобили в школе, либо получу повестку в суд и буду доказывать, что я нормальная мать, иначе ты навсегда заберешь у меня Финна?

— Ты говоришь нелепицу.

— Правда? А как по мне — нет.

На мгновение наступает тишина. Я представляю, как мама стоит там и пытается не плакать. Хочу пойти туда и обнять ее, но станет только хуже, если они поймут, что я все это слушал, поэтому просто молчу. Когда мама наконец говорит, ее голос такой тихий, что я его почти не слышу:

— Я не понимаю, как ты мог с ним так поступить. Как мужчина, за которого я вышла замуж, мог сделать это с нашим драгоценным мальчиком.

Раздается звук, немного напоминающий собачий скулеж, затем я слышу шаги по плитке в холле и вверх по лестнице (уборная на нижнем этаже раньше была шкафом под лестницей, как тот, в котором жил Гарри Поттер, но когда мы сюда переехали, превратили его в туалет). Я еще долго сижу там, прежде чем смыть воду и подняться к себе.

Когда мама зовет меня к чаю, наши тарелки стоят на подносах, и она предлагает мне отнести их в гостиную и посмотреть телевизор. Обычно мне никогда не разрешают сидеть на диване и есть, глядя в экран (еще одна вещь, которая делает меня странным, ведь так поступают все дети в школе, даже Лотти).

Я хочу обнять маму, но, судя по ее виду, это может стать последней каплей.

— Где папа? — спрашиваю я вместо этого.

— В кабинете. У него работа. Он уже поел.

Я знаю, что это ложь, но все равно киваю, беру свой поднос и следую за ней в гостиную.

— Посмотрим «Люблю ваш сад»? — спрашиваю я. Мы записали последний выпуск, но я его еще не видел.