Тот самый

Звякнув вилкой по тарелке, я удивленно уставился на маму. Ее лицо, в отличие от моего, выражало спокойствие. Тонкая морщинка между бровей придала ей строгости. Мама одним движением пригладила каштановые волосы и остановила на мне задумчивый взгляд. Я почувствовал себя прикованным к стулу.

– Я во многом была не права и хочу исправить свои ошибки. Я наблюдала за вами и видела, как вы выросли. Какими большими вы уже стали. – Мама перевела взгляд с меня на Алису. – Часто я была плохой матерью, но я надеюсь, что вы сможете когда-нибудь меня простить.

Я ответил молчанием. Алиса последовала моему примеру.

– Матвей, я вижу, как тебя что-то мучает, но ты не хочешь обсуждать это со мной. Ты мне не доверяешь.

– Есть причины, – коротко ответил я, размазывая салат вилкой по тарелке. Яичница оказалась пересоленной. Алиса оставалась безучастной. – Но есть ли причины тебе доверять?

Теперь молчала мама. Голубые глаза казались стеклянными.

– Почему он ушел?

Мне не нужно было уточнять, о ком именно я говорил, – этот вопрос давно беспокоил нас. Прошло много лет, но мы никогда его не обсуждали.

Я до сих пор помнил тот день: помнил крики мамы, помнил, как нечаянно увидел порезы на бедрах Алисы. Она резала себя, чтобы боль просочилась сквозь раны и улетучилась. Старые шрамы наверняка давно побелели и затянулись, но мы все еще слишком хорошо помнили ощущение пустоты после его ухода.

– Все сложно…

Такой ответ я слышал десятки раз. Не стоило надеяться на откровенность от мамы. Ее слова были пустым звуком. Я встал из-за стола и отодвинул тарелку с едой. Деревянные ножки стула с неприятным скрипом царапнули по полу.

– Матвей, постой!

– Я не собираюсь это слушать! Ты просишь доверия, но сама никогда ничего не рассказываешь… Говоришь заученными фразами, от которых уже тошнит! Хватит, я больше на это не куплюсь.

Я развернулся и немного помедлил, ощущая спиной растерянный взгляд.

– Я изменила ему. После того как наш сын умер… мне трудно объяснить, что я чувствовала.

Я замер. Алиса отставила кружку с чаем.

– Ваш отчим охладел ко мне. Впервые поднял на меня руку за то, что я не приготовила ему ужин. Я не виню его, он переживал потерю сына. Все рушилось на моих глазах, и я ничего не могла с этим сделать. Он винил меня в случившемся. В его смерти. Но главное, я была безразлична ко всему: мне хотелось днями и ночами лежать, не вставая с кровати, и смотреть в потолок.

Отчасти я понимал ее чувства. Я сжал кулаки и обернулся. Бледная мама, словно призрак, легонько качалась из стороны в сторону, перебирая пальцами белую скатерть.

– Я совершила ошибку. Совершила ошибку, и он ушел.

– Значит, это ты виновата, что он бросил нас… – Алиса с вызовом посмотрела на маму.

– Я виновата, – согласилась она, и по ее щекам потекли слезы. – Я во всем виновата.

Я до сих пор помнил крик мамы, помнил разбитое окно и дрожь по всему телу. Помнил обиду на отчима. Я не понимал, почему он ушел. Винил себя. «Наверное, я был плохим сыном, – просыпаясь, повторял я каждое утро. – Наверное, он не захотел быть моим отцом. Я заслужил это».

Я заслужил все самое плохое в мире – с такой установкой я жил годы.

Сейчас я ясно осознавал: никто не заслуживал такой жизни. Любовь вообще не нужно заслуживать: тебя либо любят, либо нет. Дни и недели, проведенные в чувстве вины, были впустую.

– Может, тогда расскажешь, кто твой новый хахаль? – Алиса крепко сжала вилку в руках до побелевших костяшек.

– Что?

– Мы всё знаем. Знаем, что у тебя кто-то есть.

– Был, – с отчаянием ответила мама. По щекам текли слезы, но мама выглядела отстраненной к миру. Казалось, ее взгляд обращен в себя. – После разговора с тобой в саду, Матвей, я долго думала. Я считала, что не умею жить в одиночестве. Что мне кто-то нужен. – Мама прикрыла лицо ладонями и шумно выдохнула. Она беззвучно плакала. Вены на ее ладонях вспухли, просвечивая зеленовато-голубыми линиями на бледной коже. – На самом деле я поняла, что все это время мне нужны были только вы. Я выбрала вас и всегда буду выбирать вас. Мне не нужен мужчина, чтобы быть собой. Нам не нужен.

– Как вы познакомились?

– В продуктовом магазине. У меня порвался пакет, он помог. Все так стремительно завертелось, и я не знала, как вам рассказать, да и не была уверена, что нужно.

– Снова бы поставила перед фактом, когда притащила бы его в дом? – Алиса ехидно улыбнулась.

– Наверное, мы любили друг друга.

– Наверное? – Я вопросительно приподнял брови.

– Я не знаю, что такое любовь.

Мама сгорбилась, словно наши вопросы ложились тяжелой ношей на ее плечи.

– А сейчас? Сейчас вы любите друг друга?

– Может быть. Может быть, я не знаю…

– Тогда почему вы не вместе?

Я вспомнил одинокую Эллу, с нежностью перебирающую старые фотографии. Эти снимки – все, что у нее осталось от любви. Я не хотел, чтобы мама стала такой же, ведь все мы имели право на любовь и на счастливую жизнь.