Тотем

— Сейчас, я возьму вещи, — бросила женщина.

Статуи тоскливыми взглядами провожали нас в никуда.

Мы ехали втроем: я, она и он. Молча, безразлично друг к другу, прокладывали путь по заброшенному пригороду. Живым мне казалось только солнце — такое желтое и расплывчатое, такое родное и далекое, как любовь бывшей…

— Сколько времени?

Я обернулся.

— Что?

Рыжая указала на табло на панели управления у моей правой руки.

— Сколько сейчас время?

Я изумленно уставился на табло, будто впервые его увидел.

— 15.32.

— Может, пошарим по квартирам? — предположил бесчервивый.

— У тебя есть ключи? Умеешь взламывать автоматические двери?

Он печально покачал головой.

— Как тебя зовут? — не отставала рыжая.

— Не помню.

— Врешь, вспомни. Я вот помню своё имя — Лода.

— А я Ману, — ударил себя кулаком в грудь тощий. — А ты?

Мне нечего было ответить. Я просто переключил авто на солнцезаряд, потому что топливо было на исходе, и сбросил скорость.

Дома, дома, дома. Ровными рядами, серыми плитами.

Меня мутило, а эти двое всё говорили о еде.

Внезапно я остановил машину. Лода и Ману замерли, ожидая чего-то нехорошего, а может быть, очень даже неплохого.

— Что такое?

Я вылез из машины.

Звук, резкий, высокий крик насторожил и взволновал меня. Я стоял и прислушивался, надеясь определить направление или хотя бы почувствовать источник.

Справа, слева — пустая дорога; сзади — двое психов с машиной; впереди — серая высотка.

— Что это? — Лода напряглась.

Тишина. Я почти не дышал.

— Вот, снова!

Мы дружно подняли головы.

В вышине, в сизо-голубом небе парила птица — живая, великолепная птица, легкая и проворная.

— Это животное! — взвизгнула Лода.

— Это сокол, — тихо добавил Ману.

Я посмотрел на него.

— Откуда ты знаешь, что это сокол?

— В детстве дедушка поймал такого, хотел научить его приносить добычу, но тогда уже начался кризис жизни, — Ману покачал головой. — Позже сокола спустили на топливо.

— А у меня отобрали кота… — грустно произнесла рыжая.

Я смотрел на сокола и думал.

— Они разве не вымерли?

— Вымерли, — согласился Ману. — Лет пятнадцать назад, вроде бы.

— А он откуда?

— Может, это не сокол? — предположила Лода.

— Ну точно сказать, вымерли или нет, мы не можем. Просто их перестали встречать в живой природе. И в топках их не осталось, — Ману не отрывал глаз от неба. — Он улетает.

— Поехали! — скомандовал я, бросаясь к машине.

— Куда? — Лода замерла с протянутой к дверце рукой.

— За ним!

Мы ринулись внутрь авто.

Ману открыл верхний люк и вылез наружу, решив руководить направлением нашего движения, следя за птицей.

— Направо… Не вижу… вперед, вперед, вперед!!!

Мы мчались по трассе, потом по боковой дороге, а потом снесли ограждения и вылетели на пешеходную ленту.

— Всё, пропал. Не вижу, где-то за домами, — Ману устало рухнул на сидение.

— Поедем в том направлении? — спросил я.

— Да, поехали, пока солнце светит.

Пригород издыхал — здания уже не теснили друг друга, а тупо жались к дороге. Я включил высокую скорость, и автомобиль пищал почти ежесекундно, приписывая опасность любому проносящемуся мимо объекту. Наконец, гигантская изгородь из серых домов сошла на нет, и впереди медным пластом легла выжженная солнцем земля.

— Мороун-Валт, — выдохнула Лода, припадая к окну.

Я обернулся. Справа от нас раскинулась пустошь — лысая, песчаная, с пучками какой-то травы, такой жухлой и обреченной превратиться в порошок, что назвать эти пучки растениями значило бы крупно приврать. В мареве пустоши плыл Мороун-Валт — завод по выжиму — огромный, полустеклянный короб с тысячью зеркал, выводов и фильтров.

— Дальше — зона ферм, — заметил Ману.

— Такой жуткий, — Лода не отрывала глаз от тела завода. — Ужасно…

Фермы располагались вдоль дороги. Широкие коридоры-отводы для перегона животных к зданию завода делали сооружения похожими на осьминогов, которых я видел на сайтах природообщин. Эти фермы внушали мне страх куда больший, нежели завод.

Я остановил машину.

— Зайдем туда?

Лода и Ману кивнули.

Войти внутрь не составило труда — ворота в одном из отводов были распахнуты. Мы прошли по темному длинному коридору с мягкими стенами и неровным полом. Я не видел в темноте, но какое-то внутреннее чутье заставляло меня подпрыгивать в нужных местах.

Тишина и темнота настораживали, заставляя напряженно вслушиваться и вглядываться в глубины коридора. Я молча шел вперед, ощущая движение спутников за спиной.

— Зачем мы здесь? — испуганно спросила Лода, когда мы очутились в загоне.

Я пожал плечами.

Ману двинулся дальше, запрокинув голову и разглядывая покачивающиеся лампы нагрева на сферическом потолке. Солнце садилось — розовые всполохи бегали по ребристому стеклу, отчего крыша напоминала недозрелый гранат.

Я заворожено наблюдал за игрой света, забыв об осторожности. Лода дернула меня за рукав.

— Уйдем отсюда, мне страшно…

— Где Ману? — я опустил глаза.

Лода покачала головой.

— Не знаю…

Я прислушался — какой-то посторонний свистящий звук дергал нервы.

— Вон он! — вскричала Лода, прячась за меня.

Ману стоял за решетками загона с огромным протобластером. Мощный короб оружия смотрелся на груди тощего человека как камень на шее самоубийцы.