Тотти. Император Рима

По сценарию здесь я должен был почеканить мячом, но была и более безумная идея, при условии, что судьба дала бы мне такую возможность. Если бы в этом последнем матче назначили пенальти в нашу пользу, а результат уже не вызывал бы опасений, я должен был пробить прямо на трибуну, сделать подарок моему народу. Очевидность результата была непременным условием, которое я пообещал учесть тем немногим, кто знал об этой идее, на самом же деле я хотел сделать это в любом случае… за исключением ситуации, когда этот удар мог бы принести нам победу. В крайности впадать не стоит. Как бы то ни было, пенальти пробить не довелось, и мяч, который я должен был подарить трибуне, дал мне Вито вместе с маркером. Я написал на мяче «Мне будет тебя не хватать», поставил подпись и прежде, чем ударить, долго смотрел на него, сопротивляясь этому расставанию. Все казалось символичным, и мяч перед последним ударом притягивался ко мне, как электрон к протону. Потом я решаюсь. Пол-оборота для замаха, и внешней стороной правой стопы я отправляю его на трибуну, целясь в те секторы, что повыше. Вижу замечательную схватку за него там, куда он попал, и на мгновение я задался вопросом: кто принесет его сегодня домой? Я узнаю это достаточно быстро, спустя два-три дня, потому что парень, который его поймал, приедет в Тригорию, чтобы рассказать мне об этом, показывая видео со своего смартфона. Камера запечатлела, как мяч подлетает к объективу все ближе, и бьет прямо по нему, разбив его; но о возмещении убытков речи не было.

– Мне предложили за него сто тысяч евро, – восклицал парень, – но я не расстанусь с ним и за десять миллионов!

Да ладно, это вовсе не святыня!..

Я завершил круг почета у центральной трибуны и подошел к команде, выстроившейся в шеренгу. Де Росси был в ней последним, он вышел из нее, чтобы передать мне подарок, и, как и обещал, не смотрел мне в глаза. Он выкрутился, лаская Кристиана, но потом, когда вручил мне блюдо с подписями всех ребят, растаял. Вернулся на свое место, а я начал прощаться со всеми, идя с начала шеренги. Где меня ждал Спаллетти. Я, не мешкая, пожал ему руку, наши взгляды не пересеклись. Во время моего круга почета камеры выхватывали его несколько раз, и стадион его бурно освистывал; я знаю, что впоследствии у него была жаркая дискуссия с одним человеком с телеканала Sky, Спаллетти был уверен, что это была их идея – показывать его. Я стал прощаться с ребятами, начав с Фасио, затем крепко обняв Эмерсона. Он был травмирован, стоял на костылях, и я сказал ему: «Будь осторожнее!» Отличный парень, я очень переживал за его возвращение. Обнял Лобонца, старого Лобонца, моего партнера по восстановлению, замечательного человека. Многие плакали, Алиссон сказал мне «Спасибо», а лицо у него было красное, как перец, и даже такой жесткий боец, как Манолас, не сдержал слез. Я дошел до конца шеренги, где меня ждали самые близкие одноклубники. Раджа Наингголан – не из тех, кто любит поплакать, но и он не смог скрыть своих чувств. Флоренци истекал слезами. Де Росси… Ну, про него уже все сказано. Он и здесь на меня не посмотрел. Как же мы с Даниэле обожаем друг друга!

Я ЛЮБЛЮ ЭТОТ НАРОД, ЛЮБЛЮ ВСЕМ СЕРДЦЕМ, И ТО, ЧТО Я ДЕЛАЛ, СЛУЖИЛО ТОЛЬКО ОДНОЙ ЦЕЛИ: СЛЫШАТЬ РАДОСТНЫЙ И ГОРДЫЙ КРИК ЭТИХ ЛЮДЕЙ, КОГДА ЗАБИВАЕТ «РОМА».

Мне дали микрофон, а с трибун «Олимпико» доносилось многотысячное «Капитан! Есть только капитан!», и я решил назвать эту книгу именно так, потому что роль капитана – это то, что я любил больше всего. То, что в разных эпизодах разных матчей взывало к моей роли, к ее привилегиям и ответственности, где бы я ни играл, в Италии или в Европе.