Тотти. Император Рима

На следующее утро после легкого завтрака в девять и обеда в 11.15 мы собрались на установку, которая меня, очевидно, не касалась. Объявив состав, Бошков подтвердил мои предположения, что я буду на скамейке под шестнадцатым номером. Стадион был заполнен, потому что «Брешия» падала в таблице все ниже, ей нужно было спасаться от вылета. Обстановка была враждебной, с трибун кричали всякое, но через полчаса все было кончено. Постарался Михайлович: сначала он навесил в центр штрафной и передачу замкнул Каниджа, а потом забил и сам, чудесно реализовав стандарт – 2:0. В составе «Брешии» играл настоящий топ-футболист – румын Георге Хаджи, но одного его было слишком мало для того, чтобы вернуть команду в колею. Второй тайм требовал от нас лишь контроля времени и строгих действий в обороне во избежание ненужного риска. На 83-й минуте Бошков заменил Джаннини на Сальсано, потом внезапно обернулся и сказал, чтобы я готовился. Я не сразу понял, к кому он обращался, подумал, что он говорит это Муцци, сидящему рядом, и вызывал его.

– Давай, шевелись, это он тебе, – улыбнулся Роберто.

Мне?! Сердце метнулось куда-то к горлу. Я вскочил, начал стягивать треники, но поскольку спешил, то не снял бутсы, из-за чего позорно завозился – пришлось сесть на землю и с трудом стягивать треники, не снимая бутс; балаган, в общем.

– Давай-давай, – подгонял меня Фаббри.

Бошков уже вышел из терпения от моей неуклюжести.

– Что, Тотти, не хочешь дебютировать? – загремел он.

За миг до того, как он передумал, я был полностью готов. Вышел вместо Риццителли на 87-й минуте. Успел получить мяч и увести его к угловому флажку, чтобы потянуть драгоценные для команды секунды. Арбитр Боджи дал финальный свисток, и я смутно осознал, что мой дебют в Серии А состоялся. Впервые за эти выходные я почувствовал себя счастливым.

– Поздравляю, пацан, с тебя угощение в Тригории, не забудь, – кричали мне в раздевалке и ерошили волосы. Победа придала всем радостного настроения, и мой дебют вызывал только похвалы. Осознание сделанного важного шага вперед придало мне смелости – на обратном пути я съел две шоколадки и пакетик орешков. Я чувствовал, что я их заслужил. Дома меня ждал праздник, собралась половина всех родственников; о своем приходе предварительно уведомили немногие из них, но все прошло замечательно. На следующий день я принес в Тригорию всякую выпечку (попробовал бы не принести!).

– Франческо, теперь будешь дважды в неделю тренироваться с главной командой, помимо работы с молодежкой, – дал мне новые указания Фаббри. – Я тебе буду сообщать когда.

Из Тригории я уехал совершенно счастливым.

В следующее воскресенье меня вызвали на матч «Рома» – «Фиорентина», но на поле я так и не появился. Затем был выезд в Анкону – там мне дали три минуты, я вышел вместо Муцци при счете 1:1 (то есть когда исход встречи был еще не решен). После этой игры до конца чемпионата я оказался в заявке лишь однажды – в запасе, когда мы играли с «Торино», но важнее были тренировки с главной командой, поскольку там я научился большему, чем за целый сезон в составе юниоров. Я все еще чрезмерно почтителен, и та доля смущения, которая осталась во мне, вынуждает меня переодеваться в раздевалке молодежки в одиночестве – впрочем, еще и потому, что в раздевалке главной команды не было свободных шкафчиков, и мне не хотелось никого стеснять. Наконец – не смейтесь! – меня очень смущало принятие душа вместе с ними. Даже не так: я просто не мог этого делать.

Такое мое поведение, очевидно, импонировало не только «сенаторам», начиная с Джаннини и Темпестилли, которые постоянно общались со мной, но и другим игрокам, в том числе «синдикалистам»[8] Червоне, Карбони и Боначине. Я это понял, когда на финише сезона меня ожидал умопомрачительный сюрприз: перед тем как команда разъехалась в отпуска, Умберто Спада, кассир клуба, вручил мне чек на 218 миллионов лир.

– Это тебе причитается за три матча в Кубке УЕФА.

– Но ведь меня даже в заявку не включали на них!

– А я тут при чем? «Синдикалисты» решили, что заслужил. Все претензии – к ним.

Претензии? Я расцеловал бы их, если бы мог. Протягивая мне этот кусок пирога, явно большой для меня, мне сообщали: «Ты – один из нас». В тот вечер я не поехал домой, потому что семья уже переехала в Троваянику: бродил по Тригории, постоянно нащупывая чек в глубине кармана, потому что боялся, что у меня его украдут. Приехав к своим, я взлетел по лестнице и под их любопытными взглядами вытащил из кармана кусочек бумаги, самый ценный в моей жизни.

– Смотрите!

Первая фаза: ступор, полминуты открытых ртов. Вторая фаза: неописуемая радость, пятиминутка песен и танцев. Третья фаза: ужас.

– Боже мой, сегодня пятница, до понедельника мы в банк не попадем, а здесь так много жуликов. Куда его спрятать понадежнее?