Тотти. Император Рима

Ростки нашего участия в чемпионате мира 2002 года пробились из этой зыбкой почвы, и, возможно, мы поплатились еще и потому, что готовились на севере Японии, в Сендае. Так было запланировано для адаптации к месту, обстановке, но мы как будто попали на Марс. Я помню зал, выбранный в качестве «Итальянского дома», и наши лица, на которых было написано: «Что я тут делаю?» Началось все, по обыкновению, хорошо, взаимопонимание между мной и Вьери вылилось в легкий дебют против Эквадора. С Бобо чувство локтя у нас было и на поле, и вне его, потому что он шутит всегда, он – шутничище, один из тех, кто заполняет собой часы отдыха. И на поле он тоже имел вес, пусть даже и весил больше положенного. Однако, несмотря на ощущение хорошего начала, все довольно быстро осложнилось. Мы заняли второе место в группе, и на матч 1/8 финала нам пришлось ехать к хозяевам, в Южную Корею. Плюс к тому мы разместились не в классическом отеле (который мог быть более или менее люксовым, но хотя бы с наличием некоторых услуг), а в огромном университетском спортивном центре, совершенно пустом. Освобожденном ради нас, полагаю. Цепочка зданий, соединенных между собой бесконечными коридорами, и, чтобы добраться от ресторана до номеров, нужно было прогуляться более километра. Кто смотрел фильм «Сияние», тот не забудет, пока жив, отель «Оверлук», затерянный – и жуткий, – в котором сходил с ума Джек Николсон. Так вот, иногда мне доводилось идти одному по этим коридорам, и я все ждал, что, как в кино, за углом окажется или мальчик на трехколесном велосипеде, или убитые близняшки. Фильм ужасов, в общем. Прибавьте к этому кровати, рассчитанные на корейцев (то есть короткие), туалеты в азиатском стиле (без унитазов, с дырой в полу), чесночный дух повсюду… и вы наверняка подумаете, что мы специально старались как можно быстрее вернуться домой.

Нет, все было не так. А было так: знаменитый арбитр Морено хотел, чтобы выиграла Корея. Почему – я не знаю до сих пор. Был куплен? Думал, что ФИФА оценит его симпатию к хозяевам турнира? Мы ему не нравились? Не знаю. Разумеется, его отношение к нам достигло апогея в эпизоде с моим удалением, на моей памяти не имеющим аналогов.

Слухов перед игрой было немало, но мы никогда не делали из них выводов; я имею в виду, что мы выходили на поле с чистыми мыслями, не запятнанными возможностью махинации с целью протащить сборную Кореи дальше. Однако после четырех-пяти свистков в одну сторону мы начали посматривать друг на друга: осторожно, нельзя давать ему поводов, это может ему помочь. Моя первая желтая, например, была смехотворной: я, выпрыгнув, немного расставил руки, но соперника не коснулся. Свисток – ладно, но наказание оказалось слишком строгим, и, видя манеру судейства, я с той минуты дал себе слово действовать вдвойне осторожно. В любом случае мы вышли вперед благодаря, как обычно, Вьери – он переправил мяч головой в ворота после моей подачи с углового, затем упустили массу голевых моментов и все же (не без труда, поскольку Морено давал понять, что он всегда в засаде) почти добились победы. Почти. К сожалению, Корея сравняла счет за две минуты до конца, и все перешло в дополнительное время.

Я быстро заработал удаление, потому что был очень зол на то, что мы упускали простые возможности забить и тем самым завершить матч. Так вот, пенальти на мне был стопроцентный, потому что в единоборстве с корейским защитником, в ту секунду, когда произошел контакт, я уже был на мяче, а если ты ускоряешься и кто-то касается твоей ноги, то это всегда фол. Всегда. Я вовсе не симулировал. Конечно, я не приложил ни малейших усилий для того, чтобы остаться на ногах, но единоборство в такое время такой важной игры может быть выиграно только двумя способами: твоей выдающейся игрой или ошибкой соперника. И корейский защитник ошибся. Упав, я услышал свисток и подумал, что дело сделано: пробью пенальти и, поскольку действовало правило «золотого гола», выведу Италию в четвертьфинал.

Нет. Морено не указывал на точку, а шел ко мне. Нет, прошу! Он начал шарить в кармане. Нет. Твою мать. Нет. Желтая карточка, и спустя мгновение – красная. Злость. Протесты. И впервые появилось ощущение, что сопротивляться бесполезно. Я направился в туннель, ведущий к раздевалкам, ярость застилала мне глаза, и, поскольку дверь не поддалась сразу, я начал пинать ее, пока не сломал. Чтобы меня успокоить, вмешался персонал нашей команды, потому что никто из местных не набрался духа сказать мне хоть полслова. Я остался в раздевалке, лег на скамейку, все надежды на успех испарились. Спустя четверть часа я услышал рев стадиона и понял, что все кончено. И там, именно в те минуты, я решил: еще две попытки – Евро и чемпионат мира – и потом все. Невозможно выносить такое постоянно.