Тотти. Император Рима

Кристиан Поульсен – неприятный тип. Провокатор, который, пока мяча нет рядом, не преминет ущипнуть тебя, слегка ткнуть тебя кулаком под ребра, наступить тебе на ногу пяткой, в общем, один из футболистов, обладающих полным набором заурядного игрока. Призывает заткнуться, если говоришь ему: «Сделай то же самое, когда будем за мяч бороться», и чем больше посылаешь его, тем больше он смеется и провоцирует. К счастью, после этого дня я не встречался с ним на поле, даже в те два года, что он играл за «Ювентус», потому что не сдержался бы, пошел бы в него прямой ногой и заработал бы удаление. Но в нашем кодексе поведения игрока идти прямой ногой – это допустимая грубость, а вот плевки – нет, плевок – это низость. И это то, что не дает мне покоя даже сейчас, спустя много лет.

Эпизод действительно некрасивый, и в федерации мне сказали, что в СМИ поднялась огромная негативная волна. Она все увеличивалась и превосходила самые худшие ожидания. Это была просто катастрофа. Цунами. Я принимал все, я понимал, что совершил ошибку, но в то же время отмечал и предубеждение против римлян, и немалую антипатию, которая порождала много комментариев. Это были суждения, которые я уже научился переносить – игнорировать, но не выбрасывать из памяти, – и было ясно, что в итоге недоброжелатели будут призывать отстранить меня от сборной. В национальной команде уже случались трудные ситуации, хотя и не такие, и у меня всегда оставалось впечатление, что пресса с севера страны ждала удобного случая, чтобы почитать мораль не только мне, но и всему Риму. Возможно, это был противовес той снисходительности ко мне, которая чувствовалась (и не только между строк), в римских газетах и телепередачах. О’кей. Однако есть те, кто выходит на поле за свой народ, и в такие трудные дни – подчеркиваю: потому что сделал ошибку именно я – я совершенно ясно понимаю, что не вся Италия оттаскивает меня за уши с «ласковой строгостью» (это что-то вроде наставлений вашему сыну, когда он делает глупость: вы его ругаете, но он остается вашим сыном). Помимо тех, кто тянул меня за уши, были и те, кто хотел их оторвать.

Чтобы защитить меня, федерация наняла известного адвоката, Джулию Бонджорно, ту же, что защищала Андреотти[20]. Вальтер Вельтрони, мэр Рима, с которым у меня сложились отличные человеческие отношения, направил в УЕФА письмо, в котором, осудив мои действия, уверял, что не узнает меня в этом хулигане на видео, и свидетельствовал, что я был активным участником многих благотворительных мероприятий. Вот, это то, что я имею в виду под «ласковой строгостью»: признавать ошибку, принимая справедливое наказание, но обозначить, что это был эпизод, а не привычное поведение. После этого письма и речи адвоката все, во главе с Карраро, уверили меня, что комиссия не будет свирепствовать. И когда она вынесла решение о трехматчевой дисквалификации, я был разочарован, поскольку рассчитывал на двухматчевую. Окружающие уверяли, что снисхождение все же было, поскольку вместо четырех матчей дали три, но между тем мне представлялось довольно маловероятным сыграть на этом турнире – для этого нам нужно было выйти в полуфинал. В любом случае все решилось само собой: это был чемпионат знаменитого «договорняка» Швеции и Дании, и спустя неделю после моей дисквалификации мы все уже были дома. А за пределами Рима я стал козлом отпущения.

Второй провал на большом турнире подряд стоил Трапаттони тренерской должности. Чтобы заменить его, федерация выбрала самого лучшего тренера из доступных, Марчелло Липпи, завершившего свое второе пришествие в «Ювентус». «Фантастика», – подумал я. Последний раз я с ним встречался в феврале, когда «Рома» выиграла 4:0 и я не удержался от ставшей известной фразы «Четыре – и по домам», сказанной Тудору, о которой судачили слишком много. Кто-то написал, что я это сказал и в адрес Липпи. Полная чушь, но поскольку у меня не было возможности увидеться с ним, то не было возможности и объяснить ему это. И теперь, после моего поступка на чемпионате Европы, я тревожился о том, что думает обо мне новый главный тренер сборной.