Тотти. Император Рима

Кр-рак! Восхождение к титулу чемпиона мира началось именно с этого, с трещины в малоберцовой кости, в воскресенье, 19 февраля 2006 года, спустя несколько минут после начала матча «Рома» – «Эмполи». В тот миг я не почувствовал боли, упал на землю после подката Ванильи, схватился за ногу обеими руками, чтобы почувствовать, что случилось, и на мгновение показалось, что все нормально. Но это было только мгновение. Как только я убрал руки и наклонился к ноге, я увидел, что она выглядит неестественно, висит мертвым грузом, и я почувствовал, что умираю и я. Чемпионат мира. Пропущу чемпионат мира, проклятье. Прошло четыре года ожиданий реванша за Корею, но теперь я не смогу никогда его взять. Я уже решил, об этом было объявлено, что после ЧМ-2006 я покину сборную. Это была моя последняя возможность поехать на крупный турнир. Несправедливо, черт возьми, несправедливо, несправедливо…

К слову сказать, всего лишь за неделю до этого я поднимал тревогу по поводу того, что на мне фолят слишком часто, и доктор Броцци – врач «Ромы» – был со мной согласен. Поймите, удары по ногам – часть профессии «десятки», и те, кто называл меня плаксой, ничего не понимали, потому что до определенного предела я всегда был терпеливым. Даже если ты лучший (или, возможно, именно потому, что ты лучший), ты не можешь ожидать от соперников выхода на поле только ради того, чтобы полюбоваться твоей игрой и поаплодировать тебе.

Грубая игра – это вопрос меры, и в тот период этой мерой стали пренебрегать. Показывая мои кровоподтеки и то, насколько голеностопы были красными и раздутыми спустя несколько дней после матча, Броцци полагал, что мог убедить арбитров «охранять» меня внимательнее. В это время из-за болей мне было трудно тренироваться: с понедельника по пятницу я занимался только физиотерапией, в субботу присоединялся к команде для отработки действий, что, в общем, не требовало напряжения, а в воскресенье выходил на поле, надеясь, что не стану мишенью какого-нибудь киллера. Я уже говорил вам о том, как меня привечал Верховод в моем дебютном матче при Маццоне. Два других настоящих злыдня – Коуту и Монтеро, страшный сон перед дерби и матчами с «Юве», в то время как игроки «Милана» – от Мальдини до Костакурты – сразу давали тебе понять, кто они такие, но без избыточной грубости. В своей профессии они были лучшими, равно как и Неста с Каннаваро. Одним из тех, кого изображали хуже, чем он был на самом деле, был Матерацци, потому что самые известные его нарушения были не от дурного характера, а оттого, что он опаздывал к сопернику. Конечно, и в «Роме» был тот, кто перебарщивал: я уже рассказывал о том, как Самуэль меня защищал, но помню и Куфре, который «заряжал ружье» перед матчами с «Юве», – у него были старые счеты с Дель Пьеро, и каждая их встреча заканчивалась ударами. Нет, команд, состоящих из одних святых, не было.

Так вот, «Рома» – «Эмполи». Это был первый сезон Спаллетти. После немного напряженного начала мы набрали ход, девятью победами подряд вернулись в гонку, и никто всерьез не думал, что тосканцы могут нас остановить, к тому же на следующей неделе предстояло дерби и мы хотели подойти к нему в хорошем настроении. Меня «подковал» Рикард Ванильи, который не был игроком основы; уже немолодой, но все же игравший с азартом того, кто зарабатывает место в составе. Три фола за пять минут – и я потребовал у арбитра Мессины желтую карточку для него; не потому, что фолы были грубыми, но я думал, что если его не остановить, то он прекратит играть в футбол, а каждое единоборство будет заканчиваться свистком. Никакой реакции, Мессина отвернулся – и все. Я все же предполагал, что желтая уже на подходе, нужно было дождаться еще одного фола. Терпи, Франческо…

Именно так и вышло, почти сразу же: шестая минута первого тайма и четвертый фол, желтая карточка, но было уже слишком поздно. Ванильи ударил меня сзади по ногам в центре поля. Повторю: в центре поля, я и двигался-то не в сторону их ворот. Был бы «всего лишь» еще один синяк, если бы левая нога не уперлась в газон, в то время как тело по инерции скользило дальше. Позже мне объяснили, почему я сначала не почувствовал боли: нерв порвался, и пропала всякая чувствительность. Я осознал последствия «провисания» ноги, и тогда, в первый раз в моей жизни, я узнал, что такое настоящая паника. Неописуемый ужас, уверенное и холодящее чувство того, что все кончено. Я рыдал и орал на Ванильи, но это мне рассказали уже потом, поскольку я добрую минуту не соображал, что происходит вокруг. Секунд десять я матерился, секунд десять лежал уткнувшись лицом в землю, затем цикл повторялся, пока не прибежали Броцци, Вито и Силио Муза, физиотерапевт. Они перевернули меня на спину, и тогда я крикнул им:

– Там все сломано!

ОНИ ПЕРЕВЕРНУЛИ МЕНЯ НА СПИНУ, И ТОГДА Я КРИКНУЛ ИМ:

– ТАМ ВСЕ СЛОМАНО!