Tough Cookie (СИ)

Чонгука нельзя оставлять одного. Он в совершенстве научился убеждать всех вокруг в своей отрешенности и непробиваемости, но на деле добился лишь того, что стоит внимательнее присмотреться, и на его теле можно найти сотни трещин, просветить изнутри и заметить, что свет пробивается по всей поверхности тела, обнажая десятки зияющих пустотой дыр, которые Чонгук всеми силами пытался сшить и спрятаться за панцирем напускного равнодушия. Чихо все это обнажил. Чимин видит синеющие пятна на шее Чонгука, чувствует, как он вздрагивает, стоит к нему прикоснуться, и он не уверен, что в этот раз Чон готов справиться с этим в одиночку, потому что звенья металлических цепей, которыми он себя обматывает, кажутся слишком крепкими, и Чонгук тонет в монохромном спектре ненависти к себе, утягиваемый на самое дно. Чимин не знает, что с этим делать, но он способен хотя бы протянуть руку и попытаться удержать младшего от падения. Поэтому он невесомо поглаживает шею Чона прямо у кромки волос и старается успокоить. Только не в курсе, кого больше: себя или Чонгука.

***

— Каждый месяц! Каждый месяц я должна менять прислугу, потому что с одного раза запомнить все, что я говорю очень сложно. И вот опять, мне пришлось заставить их заново сменить скатерть. Неужели так сложно понять, что она должна сочетаться с посудой! — возмущается Сумин, наблюдая, как прислуга заново сервирует стол.

— Может все дело в тебе, мама, — лениво тянет сидящий на кресле у камина Чихо. — Может ты слишком требовательна.

— И ты против меня! Я вижу тебя раз в месяц, и нет бы хоть доброе слово матери сказать, — деланно возмущается женщина. — А вот и Ю-Квон, — восклицает Сумин, услышав звонок во входную дверь, и выходит из комнаты, чтобы его встретить.

Чихо провожает ее рассеянным взглядом, отстраненно думая, что он совершенно не хотел бы сейчас видеть Ю-Квона. У них вроде бы даже отношения, но Чихо не чувствует к нему ничего такого, чтобы в груди разрывались Вселенные, а голову топило в бесконечности, где нет ничего кроме вас двоих. Никаких возвышенных чувств. Только удобство и секс. Просто потому что У прекрасно знает все возможные маски Ю-Квона. Одна мать верит в то, что он чистый и невинный. Но чистоты в нем ровно столько же сколько и невинности. Разубеждать ее не хочется, так Сумин хотя бы не ездит ему по ушам со всякой ненужной болтовней, а спокойно щебечет с Ю-Квоном, когда у Чихо нет желания не то что разговаривать с ней, а даже видеть. Он ее любит, но после ухода отца у них двоих слишком разные взгляды, чтобы они могли не ссориться, находясь одни дольше пяти минут.

Мысль сбивается радостным голосом Сумин, когда она возвращается обратно уже в компании Ю-Квона и Минхека. Последний сразу проходит к камину и, кивнув Чихо, садится в кресло напротив. Сумин несколько минут о чем-то шепчется с Квоном и передает прислуге принесенную парнями бутылку вина.

— Сколько в этот раз? — смотря на огонь, спрашивает Мин.

— Один час. Обещаю, потом идем, куда скажешь, — Чихо даже улыбается подошедшему к ним Ю-Квону, протягивает руку и рывком тянет его на себя, заставляя того фактически сесть на свои колени. Минхек закатывает глаза и отворачивается обратно к камину, потому что все знают, что эти двое на дух друг друга не переносят. Честный и взрослый Минхек против лицемерного притворяющегося милым ребенком Ю-Квона — ядерная смесь, которую даже Чихо не готов переносить в здравом, не затуманенном алкоголем, или чем похуже, уме.

— Чихо, тут твоя мама и это неприлично, — мило улыбается ему Квон, но с колен не встает. У него даже щеки слегка краснеют, и Чихо хочется усмехнуться — как будто о том, что они друг с другом спят, в этом доме хоть кто-то еще не знает.

— Ну что, все готово. Прошу к столу, — ослепительно улыбается Сумин и садится во главе стола.

Весь ужин Минхек проводит, отсылая смс-ки, а Чихо рассеянно копается в тарелках, которые меняют со скоростью света. Не скучно за столом только Квону и Сумин. Парень продолжает осыпать женщину комплиментами и рассказывает о новом спа-салоне, недавно открывшемся в городе, и где женщине, по его словам, просто необходимо побывать. Чихо перестает слушать почти сразу, перебрасывается парой ничего незначащих фраз с Минхеком и даже не реагирует на ладонь Ю-Квона, которая незаметно поглаживает его бедро под столом. В голове по странному пусто, мыслей слишком много, чтобы ухватиться хотя бы за одну, и Чихо от скуки начинается пялиться на Квона. Черты лица у него мягкие и красивые, он ни капли не похож на ребенка, даже когда улыбается и в уголках глаз появляются мелкие складочки, а щеки мило надуваются в попытках сдуть упавшую на лоб блондинистую челку — в нем все равно остается что-то стервозное и вовсе не детское, совсем не как у Чонгука.

Чихо замирает выбитый четким ударом собственной последней мысли и напрягает слух, чтобы голоса извне перебили беспорядочный шум в ушах, отвлекли и закопали под собой все, что может принести за собой одно единственное имя. Но все, случившееся потом, становится только хуже.