Товарищ Сталин. Личность без культа

Полный его текст, достаточно объемный, вы найдете в справочных материалах в конце книги. Ограничусь лишь упоминанием о том, что в роковые для Советского Союза мгновения глава Православной церкви занял совершенно однозначную, не допускающую ни малейших разночтений позицию. Он призвал весь русский народ, не жалея жизни «встать на защиту священных рубежей страны», совершить подвиг служения Отчизне, если потребуется «положить голову за Родину и Веру». Более того – благословил всех, идущих на бой с оккупантами. Церковь, долгие годы гонимая и преследуемая атеистической и безбожной властью, заявляла о своем единстве с судьбами страны и народа, воистину по-христиански отринув боль, обиды и горечь понесенных ею тяжких потерь. Надо сказать, что это было серьезнейшим ударом по основополагающим планам гитлеровцев, в 1941 году бывших твердо уверенных в том, что одно только восстановление богослужения и возвращение верующим храмов на оккупированных ими территориях обеспечит им всенародную поддержку и чуть ли не горячую любовь местного населения. К огромнейшему изумлению нацистов, этот номер не прошел – во вновь открытых ими в качестве подачки «недочеловекам» церквях во время литургии читались сводки Совинформбюро и совершались молебны за победу русского оружия, а отчаянные духом батюшки превращались в партизанских связных. Были, понятно, и другие – сотрудничавшие с оккупантами. Но таковых «паршивых овец» среди русского священства оказались буквально считанные единицы. В подавляющем большинстве своем и пастыри, и паства Русской Православной церкви стали непримиримыми борцами «с проклятою ордой».

Громадную роль в этом, несомненно, сыграли слова митрополита Сергия, сказанные как никогда вовремя. Подобных вещей Сталин не забывал никогда. Многие историки склонны считать, что о начале Великой Отечественной митрополиту сообщил лично Иосиф Виссарионович, и я склонен согласиться с их точкой зрения. Не случайно же глава РПЦ выступил вскоре после того, как прозвучало историческое обращение к советскому народу, зачитанное Молотовым, как бы подкрепляя своим огромным авторитетом позицию государства. Да и в выступлении Сталина, последовавшем десять дней спустя, Верховным впервые (и единственный раз за все годы войны!) было вместе с привычными «товарищи» и «граждане» употреблено сугубо церковное «братья и сестры». Да и напутствуя уходивших 7 ноября 1941 года прямо с праздничного парада на Красной площади в битву за Москву воинов Красной армии, Иосиф Виссарионович упомянул в точности тех же великих полководцев, ставших впоследствии русскими православными святыми, что и митрополит Сергий – Александра Невского и Дмитрия Донского. Вряд ли все это – просто совпадения. В судьбоносные для страны дни Сталин обратился за поддержкой к обладавшей колоссальным авторитетом Православной церкви – и получил ее в самой полной мере. Это – никакое не допущение или предположение, а абсолютная, стопроцентная уверенность. Впоследствии свой диалог с первосвященниками РПЦ Верховный начал со слов о том, что советскому правительству хорошо известно о «ведущейся с первого дня войны в церквях патриотической работе», а также упомянул об «огромном количестве писем с фронта и из тыла», в которых советские люди горячо поддерживают занятую церковью позицию и ее деятельность.

Объективности ради тут стоит прерваться и вспомнить о том, что вообще-то первый циркуляр Сталина, требовавший от «пламенных большевиков» умерить свой пыл в гонениях на верующих, датирован 20 годами ранее – 1923 годом! А кощунственную пьеску «великого пролетарского поэта» Демьяна Бедного, глумившуюся над Крещением Руси с его же подачи сняли с подмостков, а потом и вовсе запретили в 1936 году. И знаете, за что конкретно? А вот вам подлинный текст соответствующего постановления Политбюро ЦК ВКП(б):

«О запрете пьесы Демьяна Бедного “Богатыри”

14 ноября 1936 года